Придя на Дальний Восток, русские принесли с собой православие. Но в свою веру никого силой не обращали, с коренными народами уживались мирно. О том, как отнеслись к православию жившие по Амуру нанайцы и во что они верят сегодня, беседуем с Викторией ПАССАР, председателем Совета представителей коренных малочисленных народов Севера при главе г. Комсомольска-на-Амуре.
Справка
Виктория Алексеевна ПАССАР – художница и общественный деятель, преподаватель декоративно-прикладного искусства. С 2015 года реализует социальные проекты по сохранению культуры коренных малочисленных народов. О себе говорит, что « из семьи с традициями». Мама – известная мастерица декоративно-прикладного творчества Людмила Пассар. Одна из бабушек была травницей, а дедушка – «ярый коммунист», руководивший строительством пяти школ в национальных сёлах.
— Есть мнение, что с приходом русских на Амур нанайский народ воспринял православие почти равнодушно и остался при своей вере. Это правда?
— Когда я сама начала интересоваться этими вопросами и расспрашивать маму, она мне прямо сказала, что верит в духов и богов, о которых говорят нанайские предания. Но больше всего верит в Логоса-Всевышнего, который для всех народов один. Хотя называют его по-разному.
В православии у бога есть ангелы, архангелы… помощники в общем. В нанайских преданиях у бога вселенной Боа Эндур есть наместники на земле и в воде, есть духи конкретного места… С точки зрения нанайца, никакого противоречия между православием и верой его предков не существует. Просто разные народы видят и верят в разных помощников (наместников) Всевышнего. А если так, то зачем навязывать кому-то свою веру или самому принимать чужую?
— Что сегодня происходит с нанайскими верованиями? Они не воспринимаются лишь как старые народные сказки?
— Могу точно сказать, что вера в духов местности и связанные с ними места силы жива до сих пор. Одно из таких мест – Драконья сопка у села Кондон в Солнечном районе. Помню, как моя мама с бабушками специально ездила туда молиться. Сейчас эту сопку называют Кайласу, по имени уснувшего внутри дракона. А раньше его имя нельзя было называть — на нём лежало табу.
Уважение к своей вере чувствуется и в том, что повсеместно в домах и даже квартирах у нанайцев встречаются традиционные статуэтки, амулеты. Правда, их используют скорее для украшения, чем с ритуальной целью.
А уж к обычаю чиктерить у нас относятся очень серьёзно.
— Чиктерить? А что это значит?
— Совершать ритуальное подношение духам. Обычно брызгают водкой на четыре стороны света и при этом обращаются к силам природы с добрыми словами или просьбой.
Кстати, от нанайцев этот обычай переняли и русские, кто живёт на Амуре. В 2015 году для меня стало открытием, что в Николаевском районе каждый русский рыбак знает про нашего бога Подя. Разговаривают с ним, угощают, просят удачи и богатого улова. Кто с шуткой, а кто и на полном серьёзе.
— Есть ли в национальных сёлах действующие шаманы?
— Я знаю только одну шаманку – Викторию Донкан, которая живёт в Сикачи-Аляне и работает в местном музее. Инициировать её приезжал Василий Дункай из Амурской области.
В Комсомольске есть ученица Виктории Донкан, только она пока не прошла инициацию.
Больше, наверное, и нет никого. Иначе я бы хоть что-то слышала. Только в Амурске ещё живёт тудин (колдун) – молодой парень.
— А чем колдун отличается от шамана?
— Шаман – это не просто человек, сведущий в оккультизме. Статус обязывает его служить обществу: лечить, помогать, провожать в последний путь… Он не имеет права отказывать людям в помощи.
А колдунов, которые используют способности лишь для собственного развития, а не для служения, у нас называют тудинами.
— Почему шаманов у нас в крае осталось так мало?
— Среди нанайцев ходит легенда о том, как перевелись шаманы в Хабаровском крае. Если ей верить, дело было в 1980-х годах, причём всё произошло внезапно и странно. Не знаю, насколько это правдивая история. А вот что люди сегодня нуждаются в шаманах и что их не хватает, вижу и чувствую. Например, моя мама умерла в 2012 году, и в последний путь её провожали по нанайскому обычаю. Такие обряды совершает шаман, но его в селе не оказалось. Поэтому всё пришлось делать бабушке, которая больше других в этом понимала.
Вообще же, у нас в крае много людей болеют шаманизмом. Их некому инициировать, но сама потребность в этом у народа есть.
— Болеют — в смысле увлекаются этим? Изучают шаманизм?
— Нет, человек в прямом смысле заболевает. Врачи обследуют его так и эдак, но показатели в норме. Лечат, а он не выздоравливает. Если это действительно шаманская болезнь, а не врачебная ошибка, то вылечить может только шаман, который человека обучит и потом инициирует. А если этого не сделать, в конце концов человек умирает. Среди нанайцев это явление хорошо известно.
— О нанайских верованиях говорят и пишут много противоречивых вещей, в которых легко запутаться.
— Я сама с этим на каждом шагу сталкиваюсь! Бывает, приезжаю в Кондон, делюсь тем, что в детстве слышала от мамы и бабушек, а мне в ответ: «Ты что?! Это неправильно!». И рассказывают совсем по-другому.
Но это же естественно… До XX века нанайцы жили разрозненными родами и не считали себя единым народом. Ходжер, Пассар, Бельды, Киле, Диго — по этим фамилиям сразу видно, из какого нанайского рода вышел человек. А у каждого рода был свой тотем, обычаи немного отличались. И к разным духам они могли по-разному относиться. Единого догмата, как в православии, у нанайцев нет. Но разве это означает, что за нашими представлениями о богах и духах не стоит никакая потусторонняя реальность?
Беседовал Андрей МЕЛЬНИКОВ
Фото из личного архива Виктории ПАССАР
