Мы продолжаем рассказ о Гражданской войне на Дальнем Востоке, начатый в связи с лекцией кандидата исторических наук Валерия Иванова. Сегодня речь пойдёт о партизанской войне и красном партизане Якове ТРЯПИЦЫНЕ.
ДОСТУПНА АУДИОВЕРСИЯ МАТЕРИАЛА ⬆
Анархисты популярней большевиков
На западе страны к началу 1920 года белогвардейцы большей частью были разгромлены, но, как рассказал нам лектор, Красная Армия не смогла закрепить успех на Дальнем Востоке, так как в районе Читы образовалась «пробка», а на западе уже шла советско-польская война, требовавшая внимания и ресурсов.
Непосредственно Ленин говорил о том, что у большевиков недостаточно сил для того, чтобы сражаться ещё и на Дальнем Востоке. Но многие дальневосточные партизаны были уверены в том, что у них достаточно сил для того, чтобы прогнать японцев и установить власть Советов. Правда, далеко не все они были большевиками. Активным противником буфера был анархист Яков Тряпицын, его жена эсерка-максималистка Нина Лебедева и другие их соратники.
Одолеть японцев
Изначально интервенция на Дальнем Востоке была довольно обширна и насчитывала войска более десяти стран – США, Канады, Польши, Франции, Китая и др. Но к 1920 году все они вывели свои военные контингенты, кроме Японской империи. Интересов на российском Дальнем Востоке у японцев было, конечно же, гораздо больше. И хотя они объявили нейтралитет, намерения их в целом были очевидны.
Как рассказал нам лектор, японские войска часто просто сжигали захваченные русские деревни. На этой ненависти к захватчикам и создавал свой партизанский отряд Яков Тряпицын, именно поэтому его вооружённые силы росли. Тряпицын призывал всех вначале разобраться с японцами, а затем уже между собой. Он выходил без оружия и к белогвардейцам под командованием полковника Вица. Царский офицер разрешил партизану обратиться к своим солдатам, многие из которых после этого перешли на сторону партизан. А Виц вынужден был застрелиться на маяке в Де-Кастри.
Лектор называет Тряпицына анархо-коммунистом, хотя сам Яков говорил о себе как об анархисте-индивидуалисте. После Октябрьского переворота анархисты и левые эсеры стали большевикам союзниками, но те называли их не иначе, как попутчиками, полагая, что по пути им лишь временно. Популярность Тряпицына в армии была огромна. Он стал командующим Николаевским и Охотским фронтами. Поход партизан на занятый японцами и белогвардейцами Николаевск завершился успехом, город был взят мирно, с японцами заключено перемирие.
Коммуна или «красный террор»?
В занятом Николаевске Тряпицын установил порядки коммуны, объявив, что ныне «нетрудящийся да не ест», арестовал, расстрелял или заключил под стражу контрреволюционеров и сочувствующих. В его отрядах было много уголовного элемента, в том числе и среди приближённых к нему лично. Тряпицын считал их полезными в военном деле, а с преступлениями разобраться, полагал, всегда успеет. Поэтому советские историки много говорят о зверствах теперь уже не только японцев, но и тряпицынцев – насилии над женщинами и детьми, пьянством, убийствами.
Лектор рассказал о том, что Тряпицын установил порядки, подобные «красному террору» в западной России, а также добавил подробностей о том, что его подруга Нина Лебедева разъезжала в кожаной куртке, с наганом, расстреливая тех, кто показался ей подозрительным. В то же время известно о том, что расстрел в отряде полагался как раз за пьянство, а помимо хозяйственных вопросов, Николаевская коммуна под руководством как раз Нины Лебедевой занималась и культурными просвещением.
Тайно напали первыми
Мир в Николаевске продолжался недолго. В мартовскую ночь 1920 года японцы тайно напали на штаб партизан. Произошло это накануне открытия съезда Советов Сахалинской области, в которую тогда входили Николаевск и Приамурье. На съезде планировалось провозгласить Советскую власть и присоединиться к РСФСР. Японцам это было невыгодно. Они напали и были разбиты в кровопролитном сражении.
На стороне военного гарнизона выступили и гражданские японцы, жившие в Николаевске. Уничтожены были практически все. Международная комиссия доказала, что перемирие нарушили именно японцы. Но последние перевернули всё ровно наоборот и использовали конфликт для дальнейшей эскалации вторжения. К Николаевску выдвинулась многотысячная японская армия. Красная Армия под влиянием большевиков не оказала партизанам Тряпицына никакой поддержки, так как уже создавалось буферное государство – Дальневосточная республика.
Противостоять вторжению возможности не представлялось, и Тряпицын принимает решение: город сжечь, население эвакуировать. Перед отступлением в срочном порядке были расстреляны пленные, включая оставшихся в живых японцев, а также партизан, подозреваемых в заговорах против командования. Это известно, как Николаевский инцидент, виновником которого Советская власть назвала исключительно Тряпицына. Обвинить его большевикам было выгодно и потому, что он выступал против буфера ДВР, считая возможным при консолидации всех сил Красной Армии разбить японцев. Большевиков же полагал виновниками разложения армии и утраты красноармейцами боеспособности.
Суд или мятеж?
Внутри Красной Армии не было согласия, случались заговоры и мятежи. Так и Тряпицын арестовывал своих противников, например, коммуниста Будрина, которого расстрелял при отступлении. Жертвой заговора стал и сам Тряпицын. Правда, многие до сих пор считают, что он был осуждён по законному судебному приговору. Давайте разберёмся. И расскажем о так называемом «суде 103-х» – военно-полевом суде над Яковом и его соратниками.
Некий бывший офицер Андреев, которому ещё вчера грозил расстрел за невыполнение приказа, возглавил мятеж против Тряпицына. С группой около 100 человек он арестовал Якова и компанию на подходе к селу Керби при эвакуации из Николаевска. Заговор был заочно одобрен прошедшим собранием партии большевиков.
«Суд 103-х» назван так по числу участников. В судьях были и партизаны, и жители села Керби, где и развернулись трагические события. Причём нежелание идти в судьи расценивалось как сочувствие уже заранее осуждённым и было чревато последствиями. В итоге Тряпицына расстреляли, а вместе с ним ещё пару десятков соратников, включая Нину Лебедеву, находившуюся на позднем сроке беременности. Хоронить по человеческим обрядам трупы было запрещено, их просто скинули в яму для нечистот на окраине села.
Революционные трибуналы
Отношение лектора к Тряпицыну двоякое. С одной стороны, он признаёт, что тот был талантливым командиром. С другой — уверен, что поступили с ним справедливо. Кто-то же должен был ответить за террор, устроенный в Николаевске, считает Валерий Иванов. Впрочем, вопрос об ответственности — риторический, ведь если Тряпицын действительно осуществлял в Николаевске «красный террор», то чем он отличался в этом смысле от большевиков на западе?
Насколько законным был суд над Тряпицыным? Название у него было весьма солидное – Народный суд Сахалинской области. Открыл его председатель трибунала Удинского гарнизона тов. Клячин.
Что же такое трибуналы? В декабре 1917 года был принят Декрет о суде, в котором предписывалось создание революционных трибуналов в целях борьбы с контрреволюцией, саботажем и другими опасными преступлениями. Но грань между «народными судами» и трибуналами как органом борьбы с контрреволюцией была стерта, то есть трибуналы судили всех подряд. Принятый в мае 1918 года Декрет о революционных трибуналах исключал из их ведения большинство общеуголовных дел. Поэтому трибунал 103-х мог судить Тряпицына только за контрреволюционные преступления.
Обвиняется как диктатор
Недаром Тряпицын настойчиво просил пояснить ему суть обвинений, выясняя, обвиняется ли он как контрреволюционер? На что председатель ответил ему, что он обвиняется как «диктатор, уклонившийся от основ Советской власти, как виновник уничтожения мирного населения». Тряпицын и не отрицал того, что был диктатором. Напомним, что Октябрьский переворот был осуществлен под лозунгом диктатуры пролетариата.
На вопрос же об уничтожении мирного населения обвиняемый ответил, что «мирное население вообще не уничтожалось. Уничтожалась известная часть населения – «контрреволюционный элемент». Словом, Тряпицын не занимался ничем особенным, чем бы не занимались большевики на западе. Мы не оправдываем насилие, а лишь говорим о том, что суд не мог судить Тряпицина по иным преступлениям, кроме как контрреволюционным. Не говоря уже о том, что у обвиняемых не было права на защиту и объективное рассмотрение дела.
Суд управился с работой за два дня, расстреляв своих жертв без протокола расстрела и человеческого захоронения. Больше это походило на сокрытие трупов. Село Креби ныне посёлок имени Полины Осипенко. И по сей день тела убитых остаются непогребёнными, находясь на территории частного огорода.
Жертва политических репрессий?
Казалось бы, давно можно было эксгумировать останки и захоронить их под каким-нибудь простым негероическим памятником. Но кто будет этим заниматься? Уполномочены на такие действия поисковые отряды, чью деятельность курирует Министерство обороны.
Кто же подлежит увековечиванию памяти? Погибшие в ходе военных действий, при выполнении других боевых задач или при выполнении служебных обязанностей по защите Отечества. Начальник соответствующего управления Министерства обороны ответил инициаторам захоронения Тряпицына, что «лица, расстрелянные по приговорам судов», увековечиванию не подлежат, а являются репрессированными, и посоветовал обратиться в другие компетентные органы. Впрочем, и ФСБ, наследница ВЧК, ответила, что не располагает архивными материалами в отношении Якова Тряпицына. Так что его смерть не была актом деятельности революционных «судебных» органов, а лишь следствием мятежа, так сказать внутренних разборок в ходе гражданского вооруженного конфликта. Иначе говоря – простым убийством.
