В России много праздников странной судьбы. Рождество отменяли, возвращали, сращивали с Новым годом и снова отделяли. День народного единства, судя по 2018 году, перестали понимать даже в Кремле (впервые за года власти отказались официальных массовых мероприятий), а публика в основной своей массе относится к этому дню, как к дополнительному выходному, не более. Но одна из самых драматических историй связана с 23 февраля. По официальной советской версии, это день рождения Красной армии и дата важых боевых свершений под Псковом и Нарвой в ходе Первой мировой войны. Праздник берет свое начало на рубеже 1910-1920 годов, но истоки его туманны.
Предыстория
В конце 1917 года большевики пришли к власти в стране со специфическими представлениями об армии. В работе «Государство и революция» Ленин требует ликвидации вообще государства как такового в устоявшейся его форме, а в частности главных его институтов (он их настойчиво называет «паразитами») — бюрократии и регулярной армии. Претензии Ленина к регулярной армии можно понять: она со своими чинами, самостоятельной вертикалью власти, изолированностью от народа и следовательно общей элитарностью в рабоче-крестьянский пафос вождя не вписывается абсолютно. Поэтому заменой регулярной армии Ленин, пользуясь тезисами Маркса, видит «всеобщее вооружение народа».
На практике эти представления реализовывались весьма экстравагантно. Так, в мае 1917 года большевистская власть объявила масштабную уголовную амнистию: стариков и убогих отпустили из тюрем восвояси, а остальным в обмен на свободу предложили вооружиться и вступить в Красную гвардию. Так уничтожаемая красными императорская армия была в значительной мере замещена неуправляемыми бандитами, терроризировавшими население под видом революционных пролетариев. Бедокурили эти элементы настолько хлестко, что уже в 1918-м большевикам пришлось разоружать красногвардейцев силой. Причем под видом «подавления кулацких мятежей» — не объявишь ведь принародно, что ударной силой пролетарской революции были заурядные разбойники.
Кризис российской армии в те годы имел системный и крайне масштабный характер. Исчерпание мобилизационных ресурсов (до такой степени, что внезапно годными к боевой службе массово становились даже белобилетники), дезертирство (миллионами!), отказ выполнять приказы, самосуды солдат и матросов над офицерами (особенно доставалось командирам, призывавшим к наступлению, а также офицерам с немецкими и прочими «непонятными» фамилиями) — приблизительно в таком состоянии армия подошла к событиям под Псковом и Нарвой, к которым позже советская власть как бы приурочит праздник 23 февраля.
Февраль 1918
Вероятно, большевики рассчитывали, что столь срочно боеготовная армия им и не потребуется. Едва придя к власти, они первым же делом призвали участников Первой мировой прекратить бои и приступить к мирным переговорам. 10 февраля Россия, воодушевившись временным перемирием, в одностороннем порядке объявила о прекращении войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией и начала демобилизацию вооруженных сил. В свою очередь Германия боевую передышку выдерживала всего неделю, а затем пошла в наступление.
Как несложно догадаться, противодействовать немцам было толком нечем. Поэтому «боевые действия» шокировали даже атакующую сторону, представленную к тому же крайне малочисленно — иногда всего считанными десятками военных. Отряды, сформированные для защиты городов, при первых же слухах о приближении врага, бросали посты и мчались к вокзалам, занимая поезда приступом.
Взятие Люцина описывают следующим образом: в городок «прибыло из Режиц всего 42 человека (немцев) в двух вагонах. Немцы были очень утомлены и прежде отправились в буфет, где сытно закусили». После чего ими был «задержан эшелон солдат, готовых к отъезду. Немцы построили солдат в шеренгу на платформе, отобрали у них ружья и заявили: „Теперь вы свободны. Марш, куда хотите, только паровозов не получите“».
Темпы, с которыми немцы занимали станции и города, были приблизительно равны скорости поездов, машин, мотоциклов и саней, на которых они прибывали, — сопротивления часто не было совсем никакого. Скорость их продвижения доходила до 50 км в сутки.
«Мне еще не доводилось видеть такой нелепой войны, — вспоминал немецкий генерал Макс Гофман. — Мы вели ее практически на поездах и автомобилях. Сажаешь на поезд горстку пехоты с пулеметами и одной пушкой и едешь до следующей станции. Берешь вокзал, арестовываешь большевиков и едешь дальше».
Воевать на российской стороне никто совершенно не хотел. Ситуация усугублялась еще и широко представленными антисоветчиками, которые приветствовали немцев в надежде, что те избавят наконец российские города от советской власти.
Декрет о создании Красной армии вышел еще в январе, однако мобилизация в нее была не столь скорой, как требовали обстоятельства, а всерьез обучать новобранцев начали только весной. Войска получались крайне разнородными и неподготовленными. Тем не менее, первые тысячи новых военных большевикам удалось направить под Псков и Нарву.
Псков
Оборона Пскова действительно куда больше похожа на героическую и эффективную, по сравнению с почти парадным захватом городов немцами на пути сюда. На подходах к городу на врагов обрушивали огонь латышские стрелки, а знаменательный взрыв пироксилинового склада, по признанию немецких командующих, уничтожил больше солдат и офицеров, чем за все время 250-километрового наступления на Псков. Однако в конечном остатке эффекта это не дало, оборона была сломлена. Пока одни подразделения Красной армии мужественно сдерживали врага, другие части деморализованной старой армии бежали прочь, а в городе антисоветски настроенные жители уже готовились встречать немцев хлебом и солью. 23 февраля ознаменовалось лихорадочной эвакуацией жителей, а в ночь на 25-е немцы взяли Псков полностью.
Нарва
История взятия Нарвы немцами и сопутствующие события имеют широкий круг трактовок, но тем не менее выглядят еще более удивительно.
В центре — видный революционер Павел Дыбенко, который был отправлен с отрядом моряков для обороны Нарвы. По наиболее распространенной версии, несмотря на рекомендации военных специалистов, он решил не ждать приезда немцев, а сразу идти встречать их на пути к городу и атаковать. Ничего хорошего из этой затеи не вышло, и после нескольких часов безуспешных боев Дыбенко вместе с матросами были вынуждены отступить и вернуться в Нарву, а вскоре без какого-либо давления врага бежали и из нее в Ямбург (ныне Кингисепп). Самое занятное в этом то, что Нарву немцы заняли только днем позднее, поскольку о бегстве из нее российских войск понятия не имели.
В некоторых источниках описывают спорные подробности о том, что в Нарву отряд Дыбенко прибыл с то ли конфискованной, то ли угнанной цистерной спирта, и все последующие перипетии происходили на фоне бурных возлияний, которые продолжились и после бегства из города, поскольку остатки спирта вояки прихватили с собой.
В Ямбурге Павла Дыбенко пытался привести в чувства и вернуть в Нарву генерал Дмитрий Парский, который даже задумал контрудар по немцам, зная, что те город еще не заняли. Но тщетно: командир с моряками не только отказались защищать Нарву, а бежали еще дальше в Гатчину, чем деморализовали даже тех солдат, что находились в Ямбурге и планировали дать отпор врагу. Догнать Дыбенко после бегства правосудию удалось только в Самаре, откуда он был отправлен под трибунал в Москву. Однако впоследствии он был оправдан (некоторые источники утверждают, что реабилитация Дыбенко была связана с существенным давлением на власти со стороны моряков под угрозой бунта) и далее командовал войсками разных округов вплоть до 1937 года.
Тем временем, дело пахло ударом Германии по Петрограду. В связи с этим власти в итоге переедут в Москву, перенеся туда статус столицы.
Брестский мир
На фоне боевых неудач российской армии и вполне ясных ее перспектив в случае продолжения войны Германия выставляет условия мирного договора. Крайне драконовские. В частности, Россия теряла или снижала свое влияние в Прибалтике, Белоруссии, Украине, Финляндии и Османской империи, должна была демобилизовать армию и флот, а также принять крайне невыгодный режим торговли с Германской империей. В территориальном плане Россия лишалась около четверти своих европейских земель.
25 февраля 1918 года газета «Правда» публикует статью «Тяжёлый, но необходимый урок». В ней Ленин описывает как «мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожать все и вся при отступлении; не говорим уже о бегстве, хаосе, безрукости, беспомощности, разгильдяйстве», а также признает, что принять условия Германии неизбежно придется:
«Преступление, с точки зрения защиты отечества, — принимать военную схватку с бесконечно более сильным и готовым неприятелем, когда заведомо не имеешь армии. Мы обязаны подписать, с точки зрения защиты отечества, самый тяжелый, угнетательский, зверский, позорный мир — не для того, чтобы „капитулировать“ перед империализмом, а чтобы учиться и готовиться воевать с ним серьезным, деловым образом».
Тяжелым и болезненным будет и репутационный ущерб, нанесенный советской власти таким мирным договором, который критики назовут «похабным миром». Брестский мир будет использоваться как доказательство финансовых связей большевиков с властями Германской империи. Лучшего козыря для сторонников теории «Ленин — немецкий шпион» и не придумаешь. Разумеется, все это только обострило взаимную неприязнь между большевиками и их противниками, которая в том же 1918 году приведет к Красному террору.
Праздник
Учредить день рождения Красной армии пытались уже в 1919 году — дату изначально определили 28 января, поскольку именно тогда вышел декрет о создании Рабоче-крестьянской Красной армии. Однако в силу бюрократических проволочек к сроку праздник согласовать не удалось и его присовокупили к Дню красного подарка 17 февраля — в этот день население должно было жертвовать подарки для красноармейцев. Однако 17 число выпало на понедельник, торжества отложили до воскресенья. Затем про праздник вообще перестали вспоминать вплоть до 1922 года, а в 23-м пятилетие Красной армии уже отмечали всем Союзом. Дата, впрочем, вызывала изумление даже у некоторых причастных. Так, военачальник Климент Ворошилов в 1933 году в день 15-летия армии говорил:
«Кстати сказать, приурочивание празднества годовщины РККА к 23 февраля носит довольно случайный и трудно объяснимый характер и не совпадает с историческими датами».
К 1938 году Иосифу Сталину потребовалось придать празднику побольше героического пафоса, и он не придумал ничего остроумнее, чем преподнести сомнительные события под Псковом и Нарвой 1918 года как боевой подвиг армии. В тезисах для пропагандистов 1938 года это формулировалось так:
«Под Нарвой и Псковом немецким оккупантам был дан решительный отпор. Их продвижение на революционный Петроград было приостановлено. День отпора войскам германского империализма стал днём юбилея молодой Красной Армии».
А к 1942 году описание Сталина этих февральских дней стало еще более смелым:
«… Молодые отряды Красной армии, впервые вступившие в войну, наголову разбили немецких захватчиков под Псковом и Нарвой 23 февраля 1918 года. Именно поэтому день 23 февраля 1918 года был объявлен днём рождения Красной армии…»
Наше время
Разумеется, среди современных историков в начале каждого года разгораются пылкие дискуссии на тему 23 февраля. Одни убеждены, что в отечественный календарь благодаря коварным пропагандистам затесалась дата позорной капитуляции, а никак не годовщина героических событий. Им оппонируют тем, что все же именно в эти дни зарождалась армия, которая потом разобъет немцев в Великой Отечественной.
Как бы то ни было, ныне Красной армии нет, а современные обыватели о перипетиях Первой мировой знают несравнимо меньше, чем о Второй. И сама дата в бытовом понимании превратилась в чисто гендерный праздник, уравновешивающий 8 марта. А вопросы о том, была ли на самом деле та цистерна со спиртом и в чем точные причины падения Нарвы и Пскова, граждан занимают куда меньше, чем проблема, куда деть такое количество подаренных носков и пены для бритья (в эпоху повальной моды на бороды).
Алексей Ларин
