Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует…
Апостол Павел
Меня везут на машине в дом-интернат для престарелых и инвалидов. Ехать далеко. Я устраиваюсь поудобнее в надежде разобрать трёхдневную почту, среди которой встречаются комментарии и о разбитых сердцах, но эмоциональные слова водителя меня возвращают в кресло:
— Вы знаете, у них такая история! Как в романах! Так просто не бывает!
«Что ж, почтовым голубям придётся подождать», — думаю я и убираю телефон в сумку.
— Она у нас маленькая-маленькая, как мышка. Не ходит с рождения. Они познакомились, когда она была ещё несовершеннолетней и жила в детском интернате. И он ждал её 19 лет! А чувства у них такие… чистые! Потому что я не представляю, о каких других делах в этой ситуации может идти речь…
Вика миниатюрна и мила. Уютна. Возле неё, на удивление, хочется сидеть долго. И не для того, чтобы разговаривать (сколько можно уже этих разговоров?), а чтобы сидеть и… вышивать, может быть? Руки у неё такие, что кажется, им будет послушно всё тонкое, мелкое: бисер, стразы, ниточки…
— Мама родила меня восьмимесячной, — говорит Вика. — Я не хожу с самого рождения, потому что получила внутриутробную травму. Папа умер, когда мне был год. До пяти лет меня пытались поставить на ноги, но потом умерла и мама, и меня отправили в детский интернат. В интернате нам постоянно говорили: «Нормальный человек на вас не посмотрит, забудьте!». Я этому всегда верила. А потом сестра взяла меня к себе на каникулы и там в гостях я познакомилась с Вовой… Мы пообщались, понравились друг другу, обменялись телефонами. Его совершенно не смутило, что я передвигаюсь на инвалидной коляске. Но я была несовершеннолетней, а у него была девушка, поэтому наши отношения остались дружескими.
Правила детского дома запрещают общение с посторонними, и героям нашей истории ничего не оставалось, как ждать перевода Виктории во взрослый интернат. Ожидания не оправдались. Когда Вике исполнилось двадцать два года, её новым местом жительства стал психоневрологический интернат посёлка Горин. На долгих-долгих девять лет.
— Меня признали недееспособной. В Горинском интернате немного другая система, чем здесь, на Щорса. Если бы не мои ежедневные занятия с психологом, мне было бы тяжело. Я вышивала, читала книги. Хорошо, что у меня был ноутбук — моя единственная связь с внешним миром. Когда можно было ещё забирать меня, Вова забирал меня. Потом перестали отпускать.
Девятнадцатилетняя история этих отношений – в основном общение по телефону и через Интернет. Но однажды Вова понял, что Вика для него больше, чем друг.
— Понимаете, я с самого детства смирилась с тем, что у меня не будет семьи, а тут – раз! — он говорит мне: «Я хочу быть с тобой как с любимой девушкой!». Я долго не верила в это, для меня это было вообще как сказка. Конечно, он обо всём изначально знал. Я ему всё объясняла, и то, что не встану на ноги, и то, что стирать-убирать не смогу, но он сказал, что приучен быт вести сам. Я его поначалу не подпускала, боялась. А потом, когда ещё можно было, сама рискнула и поехала к нему из Горина. Мы пробыли вместе два месяца, а я как будто всю жизнь его знала, таким он оказался родным человеком. В то время, когда я у него жила, умерла его сестра. Он потом сказал, что, если бы не я, не знает, как пережил бы это горе.
Упорными стараниями Владимира чуть меньше года назад Вику перевели в Комсомольский-на-Амуре дом-интернат для инвалидов и престарелых. Теперь в их уже общих планах – восстановление дееспособности. Но на это нужно время, много времени.
— Мне иногда кажется, что люди с ограниченными физическими способностями в этом мире нам будто показывают: цените то, что у вас есть! — говорит психолог дома-интерната Наталья Климова. — Наша Вика очень позитивная, хорошо чувствует людей. Их пару я привожу в пример нашим молодым людям-инвалидам из отделения. В их отношениях такая забота, настолько всё искренне, вы бы только видели!
Директор и персонал в желании создать семью поддержали пару. Сегодня в планах у Виктории и Владимира расписаться и жить в посёлке на его родине.
— Я знакома с его семьёй, они меня приняли. Я бы хотела проводить детские мастер-классы, чтобы ребята приходили ко мне домой. В том посёлке детей некуда особо водить, а так я буду детей увлекать. Вова меня поддержал, когда я ему об этом сказала. Он будет работать, я — создавать уют, рукодельничать… Я люблю вышивать, собирать стразами картины… Мне будет чем заняться дома. Себя не надо считать ущербным. Главное – быть собой. Не все люди плохие, есть очень хорошие. Надеюсь, что у каждого будет такая история, как у меня.
И звучит это так просто, так ласково, что мне думается, кажется, я теперь знаю, что рассказать в письмах грустным барышням про любовь.
Любовь – сила вдохновляющая, подталкивающая, движущая. Даже если ты в инвалидной коляске, даже если ты в четырёх стенах дома-интерната. Границы стен для неё неважны абсолютно, если ты открыт ей внутри и сам готов, умеешь давать, дарить, любить. И тогда, по мнению не верящих в эту первооснову жизни, произойдёт невозможное – ты будешь счастлив.
