После победы во Второй мировой войне на территории СССР оказался почти миллион японцев. Это были не только 640 тысяч пленных солдат и офицеров императорской армии, но и более 250 тысяч гражданского населения – бывших подданных Японии, проживавших в городах и сёлах Южного Сахалина. Уже к 1946 году японские чиновники, рыбаки и крестьяне без всякого сопротивления вписались в строительство сталинского социализма, организовав свои колхозы и дисциплинированно отмечая все советские праздники.
Сплошные японцы!
На южной половине Сахалина почти всё гражданское население состояло именно из японцев. На исходе 1945 года советские органы власти подсчитали, что на юге Сахалина проживают 274 586 гражданских японцев, 65 тысяч китайцев и корейцев, а также сотня русских, ранее находившихся в японском подданстве. Всё русское население Карафуто (это японское название Сахалина) в годы Второй мировой войны японцы согнали в две резервации, запретив покидать их без разрешения коменданта. И хотя большинство русских на Карафуто были из числа сбежавших сюда от большевиков после гражданской войны, в августе 1945 года они, обиженные японскими властями, приветствовали приход Советской Армии. Именно русские «старожилы» южного Сахалина стали первыми местными сотрудниками советской администрации.
Вот придёт злой русский…
Японская военная пропаганда заранее напугала гражданское население ужасами советской оккупации: незатейливо говорилось, что русские солдаты всех мужчин убьют, а женщин изнасилуют. Поэтому большинство японцев в августе 1945 года до прихода советских войск попрятались в лесах. Советский лейтенант Николай Козлов так вспоминал город Тойохара – покинутую жителями столицу японского Сахалина: «Днём мёртвый город напоминал кладбище. Окна с укором глядели на меня пустыми глазницами. Из керамических труб, что выходили из окон на улицу, не шёл дым. Вокруг тишина. Стоят фабрики, заводы, закрыты магазины, пуст базар. Никто не спешит на работу. Молчит телефон. Нет воды. Японцы покинули город и ушли в горы…».
Однако нагнетание японской пропагандой гипотетических «ужасов» сыграло злую шутку с планами японского командования: гражданское население, вместо того чтобы прятаться в лесах и партизанить против советских войск, было так запугано, что предпочло не сопротивляться.
Возвращение
По городам и посёлкам южного Сахалина были расклеены первые советские приказы о возвращении японского населения, начинавшиеся словами: «Война окончена, народы получили возможность трудиться». К началу сентября 1945 года японское население, напуганное, но послушное, стало возвращаться из лесов в свои дома. Вот как лейтенант Козлов описал возвращение жителей в Тойохару: «Однажды утром я увидел картину, которая до сих пор стоит перед глазами. Со стороны Конумы (Новоалександровска) появилась необычная колонна. Наши часовые закричали: «В ружьё!», но тревога оказалась напрасной. Это напуганные, голодные японцы вместе с семьями возвращались из тайги в город. Кто в тёмном кимоно, кто в рабочих спецовках, на спине иероглиф, обозначающий фирму, где он работает. Женщины все в чёрных шароварах и белых кофтах, в руках и на головах большие узлы, за спиной ребёнок, спокойный и тихий. У большинства женщин на ногах деревянные сандалии. В них они не идут, а как-то прискакивают, отчего колонна издаёт такой звук, словно проходит по асфальту кавалерия…» «Поток беженцев не прекращался до самой ночи, — вспоминал позднее лейтенант Козлов. — Наутро одиночные японцы, как правило, мужчины, уже выглянули на улицу, где был расклеен приказ командования фронтом: «Война окончилась. Народы получили возможность трудиться. Красная Армия принесла мирный труд и порядок. Ей чужды насилие и порабощение других народов. Она несёт им свободу и счастье…». Прочитав, они молча уходили. Не все японцы пока рискнули выходить на улицу, хотя многие с удовлетворением восприняли то, что всё имущество и вещи в их квартирах были целы. Задымились трубы в домах. В городе стало как-то веселее и уютнее…». На южный Сахалин постепенно возвращалась мирная жизнь. Появились первые вывески на русском языке, зачастую с ошибками. По воспоминаниям советских солдат, их особенно веселили надписи «Сапоги-доктор» или «Часы-доктор» — так японцы неумело перевели на русский название мастерских по ремонту обуви и часов.
Самурайская партизанщина
В лесах южного Сахалина японским командованием заранее были подготовлены тайные склады продовольствия и оружия, чтобы развернуть партизанское движение в случае войны. Но партизанить против советской власти японцы так и не начали. Из почти 300 тысяч населения с оружием в лесах осталось менее сотни человек, организовавших диверсионный отряд «Боетай». Единственной их заметной акцией стал поджог домов в городе Сисука (ныне г. Поронайск) и убийство в октябре 1945 года капитана контрразведки «Смерш» Николая Земляницкого. К началу 1946 года всех несостоявшихся партизан Сахалина переловили советские контрразведчики не без помощи местных жителей-японцев. В итоге под управлением СССР оказалась самая настоящая японская область с населением свыше 300 тысяч человек, двумя десятками городов и крупных посёлков, большим количеством деревень.
Генерала сменил чиновник
Уже 27 августа 1945 года, через двое суток после окончания боёв за южный Сахалин, была создана советская военная администрация для управления японской частью острова. Её возглавил генерал-майор Михаил Алимов. Донскому казаку и танкисту Алимову ещё в 1938 году пришлось сражаться с японскими войсками у озера Хасан, в августе 1945 года он командовал передовым отрядом 2-го Дальневосточного фронта во время боёв за южный Сахалин. Именно отряд Алимова первым вошёл в город Тойохара, столицу японской префектуры Карафуто (ныне Южно-Сахалинск — центр Сахалинской области). Администрации генерала Алимова пришлось решать множество неотложных задач: например, кормить и возвращать по домам массы японских беженцев, скопившихся в августе 1945 года в портах южного Сахалина в тщетной надежде бежать с острова до прихода советских войск.
Военная администрация была временным явлением: огромной территории, протянувшейся с севера на юг почти на 500 километров и с населением в сотни тысяч человек, требовалось нормальное гражданское управление. Начальником Гражданского управления южного Сахалина назначили 45-летнего чиновника Дмитрия Крюкова. По современным понятиям это был именно штатский чиновник — накануне нового назначения Крюков работал заместителем председателя Исполнительного комитета Хабаровского краевого Совета (выражаясь современным языком, был заместителем губернатора Хабаровского края).
Сахалинский НЭП
До 1945 года Страна восходящего солнца при всех успехах в развитии промышленности и техники по сути оставалась феодальным государством с милитаризированной до предела экономикой. И только приход на юг Сахалина сталинского социализма открыл здесь первые рынки для свободной торговли продуктами питания. До этого японские крестьяне работали под полным контролем своего государства — весь выращенный урожай они были обязаны полностью сдавать нескольких фирмам-монополиям, даже семена для сева они потом выкупали у этих фирм. Ещё с 30-х годов в Японии была запрещена любая частная торговля всеми продуктами питания, кроме морской капусты, мелкой рыбы и водки — сакэ. Поэтому приход на юг Сахалина советской власти осенью 1945 года ознаменовался невиданным здесь ранее экономическим либерализмом — крестьянам разрешили оставлять себе половину урожая и свободно продавать его. Советским комендантам приказали организовать во всех японских городах и посёлках базары для торговли. Как вспоминал лейтенант Николай Козлов: «Японцы, которым во время войны было запрещено торговать, встретили сообщение о свободе торговли с большой радостью. Торговали всем: деревянными сандалиями, кимоно, палочками для еды, брикетами для отопления комнат, мелкими керамическими изделиями, картинами, японскими божками, бумажными фонариками, зонтами, веерами…».
А вот как вспоминал только что открытый рынок советский глава южного Сахалина, начальник Гражданского управления Дмитрий Крюков: «Шум, крики, говор на японском и русском языках. Кто с разговорником в руках, кто всякими жестами объясняется. Но торг идёт. Много бродит любопытных, особенно хорошо одетых женщин. Надо сказать, женщины более общительны и приветливы. Немало среди них настоящих красавиц… Здесь не только торговля, но, видимо, и выбор невест».
В тот день начальник южного Сахалина не догадывался, что с японскими невестами и русскими женихами у новых властей ещё будет немало хлопот. Осенью 1945 года совместная жизнь японцев и русских только начиналась…
(Продолжение – читайте здесь)
Подготовила Светлана СЕДЫХ по материалам dv.land.
