«Пойдёмте, попутешествуем!» — так после множества торжественных слов, без пафоса и длинных речей сказал на открытии своей выставки член Союза художников Валерий Леватаев и перерезал традиционную ленточку.
Любимый зал Повелителя Горячей Эмали (а именно в этой технике выполнены все работы на выставке «Сны из детства») вместил в себя только половину готовых работ, остальные картины пришлось увезти обратно в мастерскую. Но не долго им лежать в ожидании — скоро Творец отправится в Москву и возьмёт их с собой.
— Когда я делаю выставку, я сразу знаю, какая она будет, прямо поработно,- объясняет Леватаев журналистам.
— По-моему, она более мужская по сравнению с вашей зимней выставкой,— уточняю я.
— Да, — соглашается со мной автор.
— Нет, — не соглашается мой коллега Евгений Моисеев.— Здесь на картинах преимущественно женщины!
Вот вам и чудеса искусства: каждый видит то, что видит. Вообще Валерий Васильевич весьма деликатен, и не настаивает на интерпретациях своих работ, предпочитая раскрывать тайны своей работоспособности:
— Я в шесть утра уже в мастерской, и до восьми вечера, без выходных. В день можно сделать всего одну пятую работы, сама же картина делается неделями.
— А вот этот дачник очень похож на воина, — отвлекаюсь я, невольно разглядывая на ближайшей картине мужчину, конечно же.
— Если вам очень хочется, пусть будет воин, — разрешает мне автор и продолжает. — Как появляются сюжеты? Я не знаю. Приходишь на работу, они уже есть. Муза? Вот мой муз — мой сын, зовут так же, как и меня. Когда мне было лет пять и я садился рисовать, мама меня часто спрашивала: «А кто это — мама или папа?». «Просто люди, — отвечал я, — они мне приснились». И вот прошло уже пятьдесят лет… Нет-нет да и приходят они ко мне во снах, что-то говорят, я просыпаюсь, иногда в слезах, ничего не могу вспомнить. И вот этим я хотел поделиться сегодня.
Герои Валерия Леватаева умеют многое: лезть в сундуки и примерять старые костюмы, ловить гигантских рыб, быть гигантскими рыбинами, собираться в большие мужские компании и с прищуром смотреть на зрителя, воевать, спать, собираться в большие женские компании, надевать колпаки и задорно шабашить. Вообще, люди этим музейным вечером были везде: в безумном количестве на картинах, чуть в меньшем — в зале. И если предположить, что герои из детских снов смотрели на нас с той стороны рам, им тоже было нескучно: ученики, поклонники творчества, студенты, журналисты, операторы, коллеги по цеху представляли собой не менее интересные портреты.
Но женщин среди зрителей было всё же больше. И ни одной, кажется, в колпаке.
Ульяна БОРОВИНСКАЯ
