«У САМОВАРА Я И МОЯ МАША…»
Мы продолжаем цикл рассказов об историях создания отечественных музыкальных произведений. Мало кто задумывался, что эти песни имеют свою, иногда странную, а порой и довольно сложную историю. Эту историю старается сохранить в нашем городе некоммерческий проект «Интернет-радиостанция «РадыМузыке» и рассказывают их на просторах сети Интернет.
Когда песня по-настоящему популярна (как говорится, на слуху), обычно мы можем назвать в лучшем случае её исполнителя. Композитору и тем более автору слов везт меньше: их, как правило, мало кто помнит. И тем не менее, высшая оценка для авторов — когда люди забывают, кто именно написал музыку и стихи, и считают, что эти песни существовали всегда. С авторством данного знаменитого на весь мир шлягера связана очередная интересная история.
Как рождаются хиты
Любители старых песен помнят эту бесхитростную песенку. В её задорной мелодии слышны ритмы одесских улиц. Многие в России не знают, что родилась эта песня на польской земле и действие происходило сначала под самоваром. А началось всё в Ялте.
Незамысловатый фокстрот в виде мелодии с первоначальным названием «Море» был написан в 1929 году одарённой, но не получившей музыкального образования и не знающей даже нотной записи двадцатилетней девушкой — варшавянкой Фаиной Квятковской-Гордон (наст. Фeйга Йофе), (1914-1991). Родилась она 23 декабря 1914 годa в Ялте в еврейской семье. Её отчим был уроженцем Польши, куда впоследствии и перевёз свою семью. Так ялтинка Фаина стала варшавянкой Фанни. Свои музыкальные произведения она подписывала «Фанни Гордон». Впоследствии в Польше Фанни стала довольно известным композитором, её произведения исполнялись оркестрами, о ней писали газеты.
Мелодия фокстрота «Море» была композиторским дебютом девушки. Текст же сочинил польский поэт-песенник, директор варшавского театра-ревю «Морское око» Анджей Власт. В молодости он был способным журналистом, позже начал сочинять песни по заказам польских композиторов, переводил тексты зарубежных шлягеров и за короткое время сочинил более 2000 композиций. Работал он очень быстро, не заботясь о форме и содержании. Утверждал, что в каждой песне важны мелодия и образ, рождённый песней, а поэтические тонкости не играют особой роли. Хрустальную вазу мелодии можно заполнить любым содержанием, достаточно найти несколько ударных слов для припева, которые дадут песне силу и привлекательность. Не удивительно, что творчество Власта стало символом поэтической халтуры. В польском литературоведении даже появился термин с уничижительным оттенком — «властовские рифмы». Как это ни странно, но сотни песен Анджея Власта с текстами невысокого полёта и сейчас всё ещё пользуются любовью у слушателей. Так случилось и с песней «Под самоваром». Именно «под», потому что Анджей именно так оформил припев: Pod samowarem siedzi moja Masza, Ja mówię «tak», a ona mówi «nie».
Как-то зайдя в гости к Квятковским, он услышал, как мелодию фокстрота собственного сочинения наигрывала юная Фанни. Мелодия настолько понравилась ему, что он написал к ней очередной нехитрый текст. Фокстрот сразу же был включён в программу театра. Декорацией для этой песни служил установленный на сцене огромный макет самовара, исполняли песню солисты театра «Морское око» Зуля Погожельская и Тадеуш Ольша. Но одного тетра было мало. Варшавское издательство Parlophon записало эту песню на пластинку в 1929 году, а польская фирма Syrena Electro в 1931-м. Правда, уже в исполнении солиста «Морского Ока» Тадеуша Фалишевского и певца Ежи Велина. На этикетках пластинок песня Pod samovarem была названа «русским фокстротом» и получила дополнительное, указанное в скобках, название — «Новые Бублички». Исполняли и записали песню на пластинки также певцы Мечислав Фогг, Тадеуш Богданович, Нина Грудзинская, Витольд Рихтер и многие другие. Пластинки с новой песней быстро разошлись по всей стране.
Даже с таким слабым текстом песня сразу же стала шлягером, звучала в каждой семье, у которой был патефон, звучала на эстрадах по всей стране. И основная заслуга тут у композитора.
Поэтому когда представители фирмы Polydor Records обратились к Фаине Квятковской в 1933 году с предложением записать «Под самоваром» и второй её хит — танго «Аргентина» для российской эмиграции в Прибалтике, Фаина согласилась и сама написала русский текст. Так появилась «У самовара», имеющая мало общего с текстом Власта. Автором музыки и слов был обозначен Ф. Гордон. А первым исполнителем, записавшим на пластинки русский вариант песни, был польский певец из Риги Арпалин Нумма.
«Перед войной песенка стала „гвоздём всех танцплощадок, кафе, ресторанов, клубов, репродукторов на вокзалах, в парикмахерских, — так писал корреспондент „Варшавского курьера“ С. Вагман. — Если бы существовала литературная и музыкальная конвенция между Польшей и СССР, пожалуй, самыми богатыми сегодня людьми в Польше были бы Анджей Власт и Фанни Гордон. Сотни тысяч советских граждан напевают с утра до вечера песенку Власта. Её здесь считают оригинальной русской песней“.
Как хиты становятся народными
В том же 1933 году песню записал русский эстрадный певец Пётр Лещенко в студии венского филиала фирмы Columbia. И с этого момента песня стала народной. Её слова стали изменяться и транформироваться. Так, Пётр Лещенко добавил к песне две лишние строфы и изменил одну строчку: вместо оригинального „Смеётся хитро месяц“ появилась строка „И месяц смотрит ласково в окно“.
Именно благодаря записи на пластинке Петра Лещенко песня в скором времени стала известна во всём мире. И начинала обретать новые слова. Были варианты „У самовара я и мой Абраша“ или „У самовара кантор, я и Сара“. На литовском языке вариант фокстрота исполнил известный певец русской эмиграции Даниил Дольский. Песня называлась Palangos juroj („Палангайское Море“) и по содержанию ничего общего с оригиналом не имела.
Включил эту песню в свой репертуар и Леонид Утёсов (наст. Лейзер Вайсбейн), когда пластинка из Риги попала ему в руки. Песню „У самовара“ он записал на Московской фабрике грампластинок в феврале 1934 года. В СССР она приобрела огромную популярность и быстро, как говорят, „пошла в народ“.
Однако что это? На бумажной этикетке первой пластинки 1934 года с записью с записью Л. Утёсова написано от руки: „У самовара“. Леонид Утёсов». А в тираж пластинка вышла с указанием только исполнителя — Утёсова и обработчика мелодии — Симона Кагана. Но даже такой кульбит с авторством не спас музыкальное произведение. Партийные чиновники испугались быстро растущей популярности песни среди широких масс. С конца 1934 года, несмотря на то что исполнитель песни считался придворным певцом кремлёвских палатинов, песня подвергается гонениям как квинтэссенция буржуазной декаденции. Писатели Ильф и Петров, выполняя заказ партийных идеологов, пишут злобный фельетон «У самовара я и моя Маша». Главрепертком запрещает исполнять эту песню в концертах на эстрадах страны и изымает из продажи все оставшиеся утёсовские пластинки с её записями.
При переиздании записей Утёсова в 1975 году для обхода цензуры была сделана фиктивная подпись: «Обработка Л. Дидерихса, слова В. Лебедева-Кумача»: обоих давно не было в живых, и претензий к их именам у худсовета быть не могло. И, вероятно, это один из немногих моментов, где обвинить «самого советского поэта» в плагиате невозможно.
Вместо эпилога
А что же с автором песни? — спросит читатель. Перед войной в Варшаве за Фанни Гордон утвердилось реноме популярного композитора, она писала эстрадные балеты и оперетты. Потом началась война, и всё рухнуло. Плен, лишения, гетто… Чудом удалось избежать смерти. Когда Варшава была освобождена, всем, кто родился в России, предложили вернуться на Родину. В 1945 году Фанни с матерью переехали в СССР, поскольку своей Родиной считали именно эту страну. Так, вместо Фанни Гордон появилась ленинградка Феофания Марковна Квятковская: музыкант, композитор и писательница, репатриантка из Польши.
Родина встретила неприветливо: пришлось скитаться из города в город, зарабатываемых денег едва хватало на еду. Одно время Фаина Квятковская руководила джаз-ансамблем Калининской областной филармонии, но власти его разогнали, а музыкантов репрессировали…
Через много лет Квятковская получила письмо из фирмы «Мелодия»: «В связи с письмом СЗО ВААП о защите имущественного права и авторского права на имя т. Квятковской Ф.М. управлением фирмы „Мелодия“ дано указание Всесоюзной студии грамзаписи начислить причитающийся т. Квятковской Ф.М. гонорар за песню „У самовара“, а также исправить допущенную в выходных данных песни ошибку». Получила она за это 9 рублей авторского гонорара. Для сравнения: предприимчивая юная мексиканка Консуэло Веласкес за десятки лет нажила громадное состояние за счёт одного-единственного своего шедевра «Бесаме мучо»! А в СССР газеты «Московский комсомолец», «Советская культура», журнал «Советская эстрада и цирк» сообщили о том, что найден автор известной песни.
Фаина Марковна говорила: «Я человек непритязательный. У меня даже пианино нет. Хотя в своё время могла бы, наверное, на одном „Самоваре“ заработать миллион. Но у меня тогда и в мыслях не было, что есть какие-то формальные вещи. Поют „У самовара“ — ну и хорошо».
У каждой песни своя судьба. Судьба песни «У самовара», бесспорно, одна из интереснейших. Песня эта, как и «Синий платочек», является символом общности наших славянских культур. Родившаяся в начале века прошлого, oнa остаётся вечно юной.
Ярослав НАПАСНИКОВ
