В этом году в Комсомольске сразу несколько городских мероприятий так или иначе посвятили культуре коренных народов края. Посетители проявили к ней большой интерес. Однако в последние годы сами представители малочисленных народов всё больше ассимилируются. О языке и культуре мы побеседовали с Викторией Пассар, председателем совета уполномоченных представителей коренных малочисленных народов при главе города, директором автономной некоммерческой организации «Древо жизни», педагогом дополнительного образования.
— Виктория, расскажите про Ваши недавно реализованные проекты?
— За время моей деятельности их было несколько. Например, это был проект «Ачамбори: школа традиций», который закончился национальным праздником «Буэ Аняпу». Он был направлен на сохранение и популяризацию культуры Приамурья среди коренных народов города. Работали со всеми желающими. Проект показал, что интерес к нашей народной культуре есть у людей совершенно разных категорий. Много было не относящихся к коренным народам. В конце года в рамках проекта прошёл фестиваль «Буэ Аняпу». Помимо собственных проектов, участвую и в тех, которые организуют другие люди. Например, «Традиции живая нить». В следующем году его планируется повторить. Уникальность проекта в том, что участвовать в нём приезжают представители коренных народов из разных районов края. В следующем году планирую делать продолжение «Ачамбори». Нужно упомянуть масштабный проект «Наследие Мангбо», реализованный несколько лет назад, когда мы прошли по Амуру от Хабаровска до Николаевска и дали концерты в национальных сёлах. Благодаря проведённым мероприятиям я поняла, что у нас в крае есть несколько центров нанайской и нивхской культуры. Это сёла Джари, Ачан, Кондон и Булава. Самым главным является краевой центр – город Хабаровск, где расположена ассоциация коренных народов. В Комсомольске меньше средств для развития культуры коренных народов. Я участвовала в создании организации «Древо жизни», которая работала по популяризации культуры коренных народов, но проблема была в оплате аренды, поэтому, скрипя сердцем, пришлось съехать. Организация существует, но мы проводим мероприятия по факту. В основном, это мастер-классы по декоративно-прикладному искусству. Я продолжаю участвовать в городских мероприятиях, таких как, например, «Ночь культуры» в качестве мастерицы. Могу по приглашению провести занятие в школе или детском саду. Я не только рассказываю, но и, например, играю на музыкальных инструментах. Иногда мы делаем коллаборацию русской и нанайской культуры. К сожалению, в организации «Древо жизни» совсем немного активистов из числа коренных народов. Радует интерес других людей.
— Мы наслышаны также и об ассоциации коренных народов Приамурья в городе. Какие вопросы она решает?
— Наша организация базируется на базе ДК «Алмаз», где мы проводим работу, касающуюся коренных народов. Самая распространённая – оформление заявок на лов рыбы. Отдельно мы справляем праздники. В конце декабря в ДК «Алмаз» устраивают новогоднее мероприятие для представителей коренных народов. Кроме того, мы проводим тематические вечера, клубы общения и многое другое.
— Какая работа проводится в совете уполномоченных представителей при главе Комсомольска?
— Мы рады, что эта организация появилась, так как она даёт возможность представителям коренных народов рассказывать о своих проблемах. Собираемся мы один раз в полгода. В основном, на рассмотрении — вопросы помощи населению. Один из важных – это вопрос обеспечения рыбой и всё, что с этим связано. Например, у нас периодически узнают о законных размерах рыболовных сетей. Ещё один важный вопрос – реализация различных культурных проектов. Администрация города помогает нам с помещениями под них. Одно время мы обсуждали создание на базе города этнического центра. Как рассказывал нам главный архитектор Комсомольска, на набережной заложено место под этническую деревню. Пока этот проект не реализуется. Тем не менее, мы знаем, что он будет. Мы хотели также создать в Комсомольске «Школу лидера» для молодёжи. С подобной я сама когда-то начинала свою деятельность. Красной нитью в работе этой организации проходит обучение написанию грантов. Пока создание такой школы для коренных народов тоже отложено.
— Есть ли сейчас языковая проблема у представителей коренных народов? Правда ли то, что некоторые изучают язык уже будучи взрослыми?
— Лично я выросла в Комсомольске и нанайский язык изучаю сейчас как иностранный. Хотя мне преподавали его пять лет в Хабаровске в университете, но свободно по нему говорить не могу. Причина проста – не с кем на нём разговаривать. Имеющиеся пособия помогают только переводить. Тех, кто говорит на языке бегло, можно пересчитать по пальцам рук. Моя мама говорила по-нанайски, но набор слов был небольшим. В основном, они были связаны с бытом. Учителя нанайского языка стараются популяризировать его, к примеру, делая постановки сказок. На базе АмГПГУ работает языковой клуб, и я желаю удачи его организаторам. Они большие молодцы. Я сама хожу туда время от времени. Занятия проводятся в интересной и доступной форме. В городах получить финансирование от государства для развития языков и культуры коренных народов можно только при помощи проектной деятельности. Сейчас основные языковые знания получаем от старых людей, которые ещё помнят язык. От них иногда передаётся и страх потерять свой язык и культуру. И это не без оснований. У молодёжи мало мотивации изучать нанайский язык, так как в нём, по их словам, нет большой жизненной необходимости. В пабликах сейчас существуют группы, где носители языка делятся своими знаниями, но и там появляются как русские слова на нанайский манер, а так и «орусевшие» нанайские, например, «хунишка» от нанайского «хуни», то есть «недуг, возникающий у человека, который не смог попробовать то, что он ранее захотел съесть».
Носители языка уходят из жизни. Недавно у нас умер нанайский поэт Константин Бельды, и это большая потеря, так как людей, пишущих на национальном языке, становится всё меньше. Думаю, что в будущем нас ждёт неизбежная ассимиляция. Конечно, носители языка останутся, но их будет очень мало. Большое значение для культуры коренных народов, кроме языка, играет и орнамент. Думаю, это около 30 процентов культуры из ста. С ним я знакома хорошо. Спасибо моей маме за это.
— Где можно увидеть нанайскую одежду, кроме выставок и концертов?
— Лично я делаю картины и интерьерные вещи. Широко в такой одежде не ходят, но все знают нанайские тапочки и унты. Некоторое время назад было много мастеров, производивших такую обувь. Сейчас их стало меньше. Пошивом национальной одежды занимаются, в основном, мастерицы, которые работают при дворцах культуры, где есть такие коллективы. Это стилизованная одежда. Какие-то дизайнерские работы – штучный вариант. Люди специально шьют их на продажу. Есть такие мастера и в национальных сёлах.
В завершении беседы Виктория Пассар поблагодарила всех тех людей, которые помогают развиваться культуре коренных народов и организовывать такие проекты, как «Традиции живая нить», школа лидеров «Феникс Амура», лагерная смена «Дети Амура» и другие.
— Было бы здорово, если бы государство поддержало коренные народы на постоянной основе, — подытожила Виктория Пассар. – Это бы помогло реализовать давно задуманные проекты. Надежда на это сохраняется.
Андрей Мельников, Евгений Моисеев. Фото Евгения Моисеева
