В ноябре старейшему судостроителю, бывшему секретарю райкома КПСС Владимиру Михайловичу ГЛУШКО исполнилось 80. При встрече с ним никогда не скажешь, что за плечами этого подвижного жизнерадостного человека столько прожитых лет. И только пообщавшись, понимаешь, что секрет его вечной молодости в оптимизме и любви к своему делу.
— Больше всего почему-то стоит перед глазами вот эта огромная человеческая река: люди идут на завод! Такая гордость берёт: одно общее дело делаем, каждый чувствует себя нужным цеху, заводу, городу, стране.
Мы сидим с Владимиром Михайловичем у него дома и беседуем «за жизнь». На столике — кофе, сыр и лимон, выращенный на подоконнике.
— Как велика была эта река, Владимир Михайлович?
— Шестнадцать тысяч, представляете! А сегодня всего четыре. Завод Ленинского комсомола, как объект оборонной промышленности в год выпускал на стапеля по две подлодки, а иногда и три. Сейчас же предприятие превратилось в маленький заводик: перешли на корветы да паромы.
— А всё-таки, почему завод Ленинского комсомола перестал быть востребованным? Не стали нужными «оборонке» или оборонная промышленность не видела в лице нашего завода надёжного партнёра для дальнейшего сотрудничества?
— Этот вопрос как бы не ко мне, — лукаво улыбается Владимир Михайлович, — речь вообще о масштабах снижения объектов вооружения. Кому-то, видимо, было выгодно сделать страну менее мощной в стратегическом плане.
— Расскажите, как вы пришли на завод?
— Как и тысячи других наших парней. Родился я в Приморье, а в 1956 году приехал учиться в Комсомольск-на-Амуре, поступил в первое техническое училище, готовившее рабочие кадры для завода Ленинского комсомола. Предприятие расширяло номенклатуру производства, ему нужны были молодые специалисты высокого класса, и я, скажем так, на все сто оправдал доверие — окончил училище с квалификацией 5-го разряда! В то время это было уникальным случаем, потому что училище, как правило, выпускало специалистов 4-го разряда, и только на производстве годами люди добивались следующей ступени квалификации. «Чему мне тебя учить? — сказал мне мастер, когда я пришёл в цех. — Иди и работай!». Я набрался наглости, сам собрал небольшую бригаду из своих друзей и ринулся в бой. Работы хватало на всех. Конечно же, я всё равно влился в коллектив более опытных рабочих, но это было потом. В 1958 году я без отрыва от производства стал студентом политехнического института. А через пару лет поменял вечернюю форму обучения на дневное отделение. В 64-м, получив диплом судостроителя-судоремонтника, я сразу попадаю к Геннадию Михайловичу Фёдорову — заместителю главного инженера завода, куратору молодых специалистов. «Пойдёшь в конструкторское бюро!» — оценивающе сказал мне Фёдоров. А я ответил: нет, хочу с низов, буду производственным мастером! Тогда как раз заканчивали строительство 26-го цеха, и первый заказ был моим боевым крещением: ТОФ доверил нам изготовление ограждения для рубки на подлодку. С заданием справились на «отлично», получили от моряков благодарность. После недолгой работы в качестве мастера я стал старшим мастером, а затем и заместителем начальника цеха. Завод как раз перешёл на строительство атомных подлодок, и 26-й цех отвечал за выпуск секций прочного корпуса. Кто работал там, тот знает, что есть такое 1-я, 2-я и 15-я секции. Приходилось ночевать в цехе, работать без выходных — такой высокой была ответственность за своё дело. Помню, мы придумали свой график с названием «почасовик», в котором буквально по часам планировали каждую часть рабочего процесса.
— И всё же, Владимир Михайлович, расскажите, что было мотивацией, на чём держался энтузиазм судостроителя? Идеология, материальное стимулирование?
— И то, и другое, и третье… Но главным было признание рабочего как главной фигуры в процессе созидания. С рабочим считались, думали о его быте, зарплате, отдыхе. Во главу угла ставился вопрос о выделении места в детском саду для молодой семьи, организации продуктивного отдыха, досуга. Профсоюз был в первую очередь на стороне простого рабочего. Зарплата рабочего была на порядок выше оклада инженерно-технического работника. Молодой пролетарий, придя на производство, сразу ставился в очередь на бесплатное жильё и получал его. Стоит продолжать? Будем сравнивать с сегодняшним временем?
— Владимир Михайлович, а как вы пришли к партийной работе и в чём заключалась ваша деятельность как секретаря райкома?
— Вы знаете, многие ошибочно думают, что партийная деятельность того времени — сплошное безделье, дублёнки, забитые дефицитом холодильники. Я честно признаюсь — работа у меня была не менее сложной, чем, скажем, в цехе. Но это я забегаю вперёд. Началась моя работа в качестве идеологического работника, конечно же, на родном заводе: в 1975 году вступил в должность заместителя секретаря парткома ЗЛК. Мне всегда нравилось анализировать, интересоваться внутренней и внешней политикой, и я с удовольствием окунулся в новую для меня деятельность — проводил политзанятия, пару раз работа была отмечена помещением моей фамилии на городскую Доску почёта.
Но однажды меня вызвал к себе Александр Романович Буряк. Безо всякой официальщины, по-свойски предложил перейти на административную работу города. Так я стал вторым, а затем и первым секретарём райкома и, проработав в этой должности восемь лет, уволился, согласно уставу. Партийный работник, повторюсь, не хапуга и праздный бездельник, мне приходилось решать бесконечное количество вопросов во многих сферах производства и не только. Я бы сказал, партийный работник — больше хозяйственник, потому что приходилось решать проблемы и обеспечения, и строительства, и организации производства. Мотался по подшефным сёлам ЕАО, организовывал строительство универсама по Дикопольцева, хладокомбината, ЛЭП-500 и многих других объектов. Награждён орденом «Знак Почёта».
— Закончив партийную деятельность, чем занимались? Пригодилась «закалка» хозяйственника?
— Вы угадали: в 89-м после ухода с поста секретаря райкома я перешёл на работу в Амурскую ассоциацию внешнеэкономических связей. Занимался продвижением продукции предприятий нашего города на внешний рынок. В основном потребителей интересовала продукция Солнечного ГОКа — я занимался связями с Сахалинским пароходством, таможней. Спросом пользовалась продукция авиационного завода, лес.
С развалом Советского Союза потеряла значимость и наша организация. Я сдал уставной капитал, отчитался и по приглашению ректора технического университета последние годы перед уходом на пенсию работал в должности директора технопарка КнАГУ. Принцип деятельности этой организации — внедрение и активизация лучших научных достижений в Дальневосточном регионе. Речь идёт не только о достижениях учебного заведения, но и о разработках авиационного и судостроительного заводов.
— Символично, Владимир Михайлович, что, начав разговор с темы завода Ленинского комсомола, мы им и заканчиваем! Значит, жизнь продолжается. Спасибо огромное вам за беседу, поздравляю с юбилеем, долгих лет жизни!
Беседовал Юрий НИКОЛАЕВ
