Всё, кончилась эйфория? Вот был у нас свой собственный пассажирский самолёт с гордым названием «Суперджет». Хоть и из иностранных комплектующих процентов на 60-70, но спроектированный у нас, собранный у нас. И не где-нибудь, а в Комсомольске-на-Амуре – «инженерной столице Дальнего Востока»!
Ребята, какая инженерная столица? Да у нас инженерная школа почти построена, но никому не нужна. У нас с авиазавода инженеров увольняют «по соглашению сторон», чтобы не требовали выходное пособие по сокращению. И эти самые инженеры идут работать на железную дорогу простыми рабочими!
Впрочем, вернёмся к самолёту. Был у нас самолёт, а теперь нет его. Потому что, если при наличии 180 экземпляров «Суперджета» один сгорает дотла, да ещё и больше половины пассажиров вместе с ним, это уже не неприятность, не трагедия, это катастрофа. Ведь не в воздухе он развалился, не от бомбы террористов картинно рассыпался, а уже на земле запылал, таща за собой в преисподнюю ни в чём неповинных людей. В полном одиночестве! Если кто видел страшные кадры, знает, как пламя пожирало фюзеляж, а рядом ни одной пожарной машины, ни одной кареты скорой помощи.
А помните советский фильм «Экипаж»? Там аварийный Ту-154 с отрывающимся хвостом сел в дождь, и пока катился, камера выхватывала целые полки красных автоцистерн, готовых вступить в бой с огнём, и роты бело-красных медицинских автомобилей. Конечно, это сказка, как и всё, что было в советских фильмах, но разве не так должно быть на самом деле? Разве не должны экстренные службы встречать аварийный борт уже на полосе? Нет, мы наблюдали, как экипаж предпринял меры к эвакуации пассажиров и разбегающихся кто куда перепуганных людей.
Но кто виноват в этом? Да знаем мы, кто. Даже до начала следствия были озвучены виновные – сами пассажиры, которые якобы первым делом хватали свои пожитки вместо того, чтобы бежать со всех ног к эвакуационным выходам. Да вот беда – первое же интервью с выжившим пассажиром опровергло это обвинение. Вовсе никто не стремился урвать свой чемодан. Я, конечно, хвала Аллаху, не попадал в подобные ситуации и не знаю, как вел бы себя, но не представляю, чтобы при виде со всех сторон пламени и плавящихся иллюминаторов думал бы о своих пожитках. Тут выбраться бы на воздух, хоть голым, а вещи… да гори они синим пламенем.
Ещё одна версия – вина экипажа. Не могу здесь ничего сказать, ибо пилотом не являюсь. Вполне возможно. Но с другой стороны, посадить хоть как-то утяжелённый полными баками борт, мне кажется, задача не совсем рядовая. Впрочем, почему бы и нет? На фоне происходящего в стране кризиса слабая подготовка пилотов вовсе не кажется чем-то невероятным.
То же самое можно сказать и об ещё одной причине, аппаратной, так сказать. Молнии в самолёты попадают регулярно, но, порывшись в интернете и найдя несколько авиакатастроф с участием молнии, я удивился тому, что последняя из них произошла лет сорок назад. Да и вообще, чтобы долбануло по самолёту так, чтобы он сгорел, это в истории авиации большая редкость. Конечно, это не исключение, но в отношении отечественного изделия почему-то кажется, что подобная вероятность куда более высока, если учесть, что в России авиационные происшествия в последние годы происходят с настораживающим постоянством. Причём их пик почему-то приходится именно на временной отрезок с мая по август включительно.
Вот вы скажете, что я придираюсь, стремлюсь очернить именно наши самолёты, особенно злосчастный «Суперджет». Возражу: сами посудите, сразу после пожара и гибели пассажиров в Шереметьево в течение ближайших двух-трёх суток этот же самолёт отличился ещё тремя происшествиями, пусть и в них удалось избежать чего-то драматичного. Совпадение? Не думаю…
Нет, конечно, кто-то ещё будет летать на «Суперджете», поскольку Минтранс пока ещё не приостановил его эксплуатацию. Да и куда деваться российским малобюджетным авиакомпаниям, состоящим из нескольких бортов, половина которых те же «Суперджеты»? Особенно если учесть информацию, что государство просто вынуждало отечественных перевозчиков покупать именно эти самолёты.
А теперь задумаемся над главной мыслью «был самолёт, и нету». А с чего это он наш, в смысле комсомольский? Разработан в Москве, сделан из иностранных комплектующих. А кто, спрашивается, получает прибыль от его реализации? Уж точно не Комсомольск, а всё та же Москва, ведь авиационный завод практически ни копейки налогов с прибыли не платит в местный бюджет. Так что наш город не имеет никакой выгоды от этого производства. Ну, разве что, рабочие места. И если покупатели откажутся от приобретения этого чуда гражданского авиастроения, то пострадают, в первую очередь, простые люди. Впрочем, как и всегда в этом государстве…
