Когда супруга Геннадия Невельского Екатерина Ивановна показала книгу своего мужа «Действия русских морских офицеров на крайнем Востоке России» Великому князю Константину Николаевичу, тот, прочитав, зачеркнул слово «действия» и написал: «Подвиги».
ДОСТУПНА АУДИОВЕРСИЯ МАТЕРИАЛА ⬆
Труд последних лет жизни Геннадия Ивановича увидел свет в 1878 году, уже после смерти автора. Книга эта, мало знакомая современному читателю, содержит в себе сведения, которые хорошо бы знать каждому дальневосточнику, и не только.
Амур теряется в песках
Невельской сомневался в достоверности информации об Амуре, Татарском проливе и Сахалине ещё до своего первого путешествия в эти края. Он был уверен, что великие мореплаватели ошиблись. Этими величинами были путешественники Лаперуз, Броутон, Крузенштерн, а также наши Хвостов и Давыдов. Всем им не удалось пройти Татарский пролив вдоль Сахалина, из чего они сделали заключение, что Сахалин соединяется с материком песчаной отмелью и является полуостровом. Также им не удалось пройти в устье Амура, из чего был сделан вывод, что Амур мелководен, а русло его теряется в песках. Считалось также, что земли к востоку от Забайкалья представляют собой тундру и пустынную местность.
Земли ныне не ограничены
Как известно, в 17 веке русские путешественники, такие как Ерофей Хабаров, уже осваивали Приамурье, основывали здесь поселения, собирали ясак с местных народов, воевали с маньчжурами. Но вскоре возникла необходимость в договоре с Китаем, то есть Империей Цин. Договор, названный Нерчинским трактатом, обозначил первую границу между империями.
Россия в то время вела, как ей казалось, более важную войну на западе и считала невозможным воевать с Цин из-за Приамурья. В забайкальский город Нерчинск был послан граф Фёдор Головин. При нем было 500 человек войска, но со стороны Цин войско было неизмеримо больше. И всё же граф сумел провести умелую дипломатическую операцию.
Прочитав трактат, Невельской понял, что главной заслугой Головина является первый пункт договора. В нём перечисляются различные географические объекты, реки и горы, направления течения рек, но суть заключается в том, что приамурские земли «не ограничены ныне и «полномочные послы отлагают до иного благополучного времени» такое разграничение. Российское правительство же, не понимая сложности местной географии, прочитало смысл первого пункта ровно наоборот, посчитав, что земли эти отошли Цин. Невельской же рвался доказать, что они не просто не разграничены, а они уже могут принадлежать России.
Последний шанс
Что для этого надо было сделать? Организовать экспедицию, на которую, конечно же, денег бы не дали. Поэтому, окончив Морской кадетский корпус, Геннадий буквально напрашивается на должность командира на транспортное судно «Байкал», идущее на Камчатку с грузом. Петропавловск-Камчатский тогда был главным портом России на Дальнем Востоке. Но как при этом зайти ещё и в лиман Амура? Средства и время экспедиции строго рассчитаны. Однако Невельской сумел организовать подготовку экспедиции и закупить все необходимые грузы в рекордно короткие сроки. После чего местные бюрократы просто возненавидели его. Также рекордно быстро «Байкал» сумел дойти до Петропавловска, сдать груз и получить необходимое свободное время для плавания на Амур.
Конечно, самовольно делать это было затруднительно. Но идущий рука об руку с Невельским генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев, разделявший его взгляды в отношении Амура, лоббировал интересы экспедиции перед государем Николаем Первым. В Петропавловск должно было прийти письмо с высочайшим предписанием обследовать русло Амура, хотя до этого, после экспедиций Хвостова и Давыдова, император уже «поставил крест» на Амуре как на реке для России «никчемной».
Более того! Не организуй в 1849 году Невельской свой смелый поход, российские чиновники начали бы в ближайшее время переговоры с Китаем об окончательной уступке им Амура и Приамурья.
Залив Счастья
Удалось убедить Николая предпринять ещё одну робкую попытку, было составлено предписание к действиям экспедиции Невельского, однако к необходимому времени в Петропавловск оно не дошло, и у Невельского не было уверенности, что Николай утвердил его. Поэтому он собрал всех своих офицеров, объявил им о своих намерениях, о существующих рисках, об ответственности, которую он берёт на себя. Офицеры единодушно согласились с необходимостью идти на Амур.
Не будем описывать подробно детали этого очень важного исследования, скажем только, что экспедиции удалось обнаружить пролив (теперь пролив Невельского) между материком и Сахалином и доказать, что Сахалин – остров. Удалось также войти в Амурский лиман и понять, что река судоходна. В заливе лагунного типа, который Невельской назвал заливом Счастья, на Петровской косе он основал поселение, названное Петровским, где он оставил на зимовье прапорщика Орлова для наблюдения за вскрытием льда в заливе и в устье реки.
Полумерами не обойтись
Взаимоотношения правительства и амурских экспедиций на всём их протяжении с 1850 по 1855 год можно описать следующим образом: чиновники крайне осторожничали, опасаясь испортить только что возникшие торговые отношения с Китаем, поэтому выдавали разрешения на самые минимальные действия. Невельской же понимал, что такими полумерами (он называл их паллиативными) Россия никогда не обретёт этот край и, более того, навсегда потеряет его. Поэтому действовал сверх дозволенного и оказывался прав.
Сделанное им ещё «вчера» чиновники одобряли «завтра», но на «послезавтра» опять выдавали мандат лишь на полумеры. Так, в 1850 году Невельскому предписывалось в заливе Счастья или в какой-либо ближайшей местности на берегу Охотского моря, но отнюдь не в лимане, а тем более на реке Амуре, основать зимовье. В зимовье том производить расторжку с гиляками, но ни под каким видом и предлогом не касаться лимана и Амура. И, тем не менее, Невельской основал Николаевский пост в устье Амура – город Николаевск-на-Амуре.
Невельской и джангин
Чиновники полагали, что гиляки имеют свою организацию власти, в то время как они пребывали в исключительно диком состоянии. Другое дело, что к гилякам регулярно наезжали маньчжуры для торговли, часто обманывая доверчивых охотников. Первая встреча Невельского с маньчжурами произошла у мыса Тыр. Вот что пишет Геннадий Иванович:
«Я подошел к старшему из маньчжуров, которого гиляки называли «джангин», что значит богатый купец. Он сидел с важностью на обрубке дерева и тем оказывал своё начальственное влияние на окружающую толпу. Джангин важно и дерзко спросил меня, зачем и по какому праву я пришёл сюда? В свою очередь, с помощью нашего переводчика Позвейна, и я спросил маньчжура, зачем и по какому праву он здесь находится? Тот ответил, что никто из посторонних, кроме них, маньчжуров, не может здесь находиться. Я возразил, что, так как русские имеют полное и единственное право быть здесь, я требую, чтобы он с товарищами оставил эти места».
Джангин потребовал удалиться Невельскому, иначе пригрозил сделать это силой. «В ответ на эту угрозу я выхватил из кармана двуствольный пистолет… Вооружённые матросы по моему знаку немедленно явились ко мне. Маньчжуры сейчас же отступили, а гиляки начали смеяться над их трусостью и, видимо, были довольны этим действием».
После этой небольшой демонстрации силы джангин пригласил Невельского к себе в палатку и сообщил, что желает быть с ним в дружбе. А также сообщил следующее: им запрещено спускаться сюда по Амуру, и здесь они самовольно; на всём пространстве по берегам Амура до Хинганских гор нет ни одного китайского или маньчжурского поста; все народы, обитающие на этом пространстве, не подвластны китайскому правительству и ясака не платят.
Лоча пришли с миром
Похожая ситуация произошла с японцами и айнами на Сахалине, который Невельской также по возможности подробно исследовал. Первая встреча произошла в местности Томари-Анива. Селение, в котором жили коренные жители Сахалина айны, а вместе с ними и японцы, встретило русский корабль «Николай» недружелюбно. На берегу просматривалось некоторое количество орудий, которые при ближайшем рассмотрении оказались фальшивыми. Вот что пишет Невельской:
«Едва наша шлюпка приблизилась к берегу, как вдруг из сараев выскочили айны, предводительствуемые 4-мя японцами, размахивавшими саблями, и направились по отмели навстречу шлюпке. Я тотчас же прекратил греблю и приказал держаться на веслах. Переводчик сообщил мне, что японцы приказывают айнам не допускать нашу шлюпку к берегу. Тогда через переводчика я объяснил японцам и толпе айнов, что мы лоча (русские), пришли с Амура поселиться у них в Томари для того, чтобы защищать их от насилий, производимых командами иностранных судов, и не желаем ничего дурного. Все айны тотчас начали кланяться и махать ивовыми палочками в знак дружелюбия и гостеприимства».
В дальнейшем выяснилось, что айны крайне недолюбливают своих соседей японцев, которые часто притесняют их. Они очень расстроились, когда узнали, что Невельской не разрешает им перебить всех японцев и настраивает на общее дружественное добрососедство.
Екатерина Ивановна
Несмотря на то, что экспедиция получала весьма скудное обеспечение, офицеры Чихачев, Бошняк, Орлов, Рудановский, Воронин, Самарин и другие исследовали направления Хинганского хребта, реки Амгунь и Горин, протоки Амура и озеро Кизи, бухту Де-Кастри, озёра Самагиров (Эворон) и Чукчагиров, побережье Татарского пролива, Сахалин, основывали посты, которые потом становились городами и посёлками. Все это позволило обосновать трактовку Нерчинского договора в пользу России и заключить в дальнейшем Айгунский договор, а затем и Пекинский, по которому все земли от Хинганских гор до границы с Кореей отошли России. Это позволило заключить договор с Японией, и Сахалин сделался русским.
Надо признать, что всё это происходило в основном не благодаря, а вопреки решениям правительства. Сугубо волей Геннадия Невельского и его офицеров. А также поддержкой его супруги Екатерины Ивановны, обрекшей себя на одиночество в суровом краю. Лишь спустя несколько лет, с расширением экспедиции, стали прибывать офицеры с жёнами, которые смогли составить в Приамурье первое женское общество. Но Невельским пришлось отдать слишком дорогую жертву за освоение Приамурья, похоронив своего первого ребёнка на Петровской косе. Кстати, наш по-современному грубый Дальний Восток Невельской звал нежно – отдалённый наш Восток.
