«Веселей, ребята, выпало нам строить путь железный, а короче – БАМ». Песню с такими строками хорошо помнит поколение советских людей. Основной этап строительства Байкало-Амурской магистрали пришелся на 1974-1984 годы. Однако Амурская железная дорога от станции Куэнга в Забайкалье до Хабаровска была построена ещё в 1916 году, а первый проект «старого» БАМа начал реализовываться в 1932 году.
В 1932 году в городе Свободный (ныне Амурская область) была создана экспедиция технических изысканий «Востизжелдор», на которую возложили проектно-изыскательские работы. Десятки изыскательских партий уходили из Свободного в неизведанные места. В одной из них находился Николай Петрович Егоров, первопроходец БАМа. Он написал воспоминания, которые сохранились и изданы благодаря историку Марине Александровне Кузьминой. Книгу можно найти в городской библиотеке, называется она «У истоков БАМа».
У нас хорошо платят!
В 1932 году Николай с товарищем оказался в Москве в поисках работы. Вот как это происходило: «В нашу судьбу вклинился незнакомый человек: предлагаю вам обосноваться в солидной фирме – «Востизжелдор». Во-первых, это звучит, а во-вторых, у нас хорошо платят. Ведь до коммунизма, когда деньги потеряют свое значение ещё далеко!»
Конторе явно не хватало дипломированных инженеров и техников, поэтому обучение шло «от станка», с помощью спецкурсов. В скором времени Егоров стал сотрудником 51-й изыскательской партии под руководством Николая Петровича Костенко.
Дорога поездом до Свободного заняла 14 суток. Отметим, что до 1917 года город звался Алексеевском, в честь цесаревича, и его появление связано со строительством Амурской железной дороги. На общем фоне выделялись два здания – клуб имени Лазо и кирпичное с колоннами – Управление БАМлага НКВД. БАМлаг укомплектовывал партии оборудованием, продовольствием, рабочей силой. Позже «Востизжелдор» вольют в БАМлаг.
Неплохие парни
Перевальным пунктом, в котором партии полностью экипировались и разъезжались по своим участкам, был посёлок под названием Норский склад. Чтобы преодолеть расстояние в 200 километров по весенней распутице, партии снабдили тракторами. По дороге в одной из деревень нашли спутника – охотника Зиновича.
В Норске находились лагеря заключённых, из которых нужно было подобрать рабочих. Для заключённого попасть в экспедицию – счастье, потому что в ней отсутствовал режим, а день работы считался за три дня срока. «Из 20 человек к нам попало всего два уголовника и два политических, а остальные – колхозники с Украины, осуждённые за хищение соцсобственности в виде «двух колосков».
«Уголовник Агарков был молод и дерзок, но, в сущности, неплохой парень. Второй, Миллер, – вор-медвежатник. О себе он говорил с достоинством: «Миллер – медвежатник, а не бандит. Тем, где сейф, Миллер – орёл, где сейфа нет – птаха». И действительно, не было случая, чтобы он кого-то обидел понапрасну». Вместе с зэками в экспедицию шёл и конвоир.
Проводник
В скором времени партия на пароходе «Бовин» отбыла к Назаркиному зимовью. Погрузили и 12 лошадей с фуражом. Позже стало очевидным, что лошади малопригодны в условиях тайги с её болотами, и нужны олени, которых не было.
Назаркино зимовьё не принадлежало никому, и вместе с тем – многим. На этот раз в зимовье обитал орочон Захар Ихинов с лайкой по кличке Чуй. Он прекрасно знал бассейн рек Норы и Селемджи. «До полуночи Костенко беседовал с Ихиновым, расспрашивал о реках Сохатиной, Адамихе, Мамыне, а потом предложил орочону стать проводником. Захар согласился, но не из-за денег. Понимал, что людям нужна помощь: тайга шутить не любит».
Тайга не для лошадей
В зимовье партия устроила перевалочную базу. В 30 километрах в долине реки Сохатиной изыскатели забьют «нулевой» пикет, от которого и начнётся отсчёт километров магистрального хода.
«Многие, в том числе, и я, впервые увидели и почувствовали настоящую амурскую тайгу – сплошную стену леса, с подлеском и буреломом, порожистыми реками и речушками, ручьями с непроходимым кустарником, крутыми и пологими косогорами, покрытыми хвойными и смешанными лесами». Шли с помощью топоров и пил.
Для лошадей таёжное путешествие стало мучением – лес для них был малопроходим, а кочковатая марь казалась и вовсе непроходимой. Чтобы хоть как-то пройти, животных развьючивали, а груз перекладывали на плечи людей. На марях перетаскивали груз на расстояние не более 3,5 ккилометра за день.
Схемы вместо карт
Вскоре «ожидание работы сменилось самой работой. Изыскания состояли из прокладки магистрального хода, включающего: измерение углов поворота теодолитом (трассирование), ведение пикетажа с промером линии 20-метровой стальной лентой и многого другого. После небольшой притирки работа пошла успешно, набирая темпы. Коллектив единомышленников, к коим относились и заключённые, действовал слажено и споро». Вот только лошади не поспевали за трассировщиками и переброска полевых лагерей легла целиком на плечи людей.
Проводник Ихинов стал центральной фигурой всей партии. За ним ведущий трассу Костенко чувствовал себя, как за каменной стеной. Направление трассы, по сути, задавал он. Трудно переоценить роль проводников в первые годы изысканий БАМа. Карты имелись не по всему направлению трассы, часто изыскатели пользовались лишь визуальными схемами.
По мере продвижения по трассе прекратилась связь с базой в Назаркином зимовье. Теперь имевшиеся продукты нужно было расходовать крайне экономно, и большую надежду изыскатели возлагали на охотников. Но при переправке имущества партии по реке случилось непоправимое – при ударе плота о камень затонул ящик, в котором находился весь запас охотничьих принадлежностей. У охотников осталось лишь несколько патронов.
Полоса несчастий
Благополучие экспедиции с этого момента было нарушено полосой несчастий. Сели аккумуляторы у рации, и связь с внешним миром прекратилась; вскоре заболел проводник Ихинов – утром не вышел из своей палатки, из носа алой струйкой текла кровь. Врачей в изыскательских партиях не предусматривалось. В аптечке были только йод, анальгин и бинты. Через пять дней Захара не стало. Его опустили в мелкую могилку, вырубленную в мёрзлом грунте. Его невозвращение домой так и останется тайной для всех, кто его ждал.
После смерти проводника в работе наступил резкий спад. Она сопровождалась нервозностью и неуверенностью, исходившей, в первую очередь, от начальника партии Костенко. «Продукты убывали, а пополнения ждать было неоткуда. От систематического недоедания таяли физические силы и появилась непонятная болезнь с сильными головными болями и рвотой. Болезнь свалила заключённого, здоровенного мужика по фамилии Мадрыка».
Вскоре стали появляться мысли о том, что партия заблудилась. Чтобы сориентироваться на местности, необходимо было найти водораздел и зафиксировать на нём «седловину» для спуска в сторону рек Мамын и Ниния. Водораздел был очень «хитрый», слабозаметный для неопытного глаза. Найти его было поручено молодому Николаю. Читаем: «Кроме меня, в отряд вошли охотник Зинович, зэк Агарков – за оптимизм и бесстрашие, зэк Дупак – за силу, выносливость и порядочность». Не буду описывать сложное путешествие, но с возложенной задачей группа справилась.
Отступление
После было принято единственно правильное решение – завершить работы в минимальном объёме небольшим отрядом, а основному составу партии отступить к Назаркиному зимовью, где имелось достаточно продовольствия. Костенко взял с собой восемь самых крепких рабочих, а Николай с оставшейся партией двинулся в обратный путь:
«На стоянках больших трудов стоило развести костры – сверху дождь, снизу топь. Голодные люди засыпали, кто где повалился. Кирзовые сапоги, от которых осталось одно название, обматывали тряпьем. Распухшие пальцы напоминали вынутые из кипятка сосиски. 10 дней длилось отступление, но в зимовьё приползли все».
Самоотверженные з/к
Для заключённых настало время возвращения в лагерь. Непомерным был труд изыскателя, но была воля, а труд – одинаковый для всех. Ели из общего котла, слова «гражданин начальник» не употреблялись. Егоров пишет: «Уверен, что изыскания трассы БАМа в 30-х не были бы выполнены и на треть, если бы не самоотверженный, а порой и героический труд заключённых рабочих БАМлага НКВД».
О своих подневольных коллегах Николай рассказывает, часто употребляя такие эпитеты, как «порядочность» и «честность». Чего не скажешь о лагерных начальниках, обладавших практически бесконтрольной властью над бесправными зэками.
Неизбежные ошибки
Отряд Костенко выполнил задачу, поставленную перед изыскательской партией. Но с существенно урезанным объёмом работ. Костенко тут же обвинили во множестве грехов, грозя наказанием. И только благодаря показаниям всех членов партии, этого удалось избежать.
Позже, когда Егоров сам стал начальником партии, он понял, насколько неопытен был Костенко, допустивший уйму ошибок. «Без предварительной продуманной подготовки, без организации промежуточных продовольственных баз в районе работ, без соответствующего условиям местности транспорта нельзя соваться в тайгу». Можно ли было учесть всё это в 33-м – вопрос открытый.
P. S. Как такового БАМа сейчас не существует: в 1996 году он был реорганизован – Северобайкальское отделение вошло в состав Восточно-Сибирской дороги, а Тындинское и Ургальское – в состав Дальневосточной.
Антон ЕРМАКОВ
