Журналистку Ольгу Карчевскую хорошо помнят в Комсомольске те, кто в двухтысячных читал городскую прессу. Острое Олино словцо можно было встретить в изданиях «Премьер ДВ», «Вечерний Комсомольск», «Свежий номер». Тогда же она ведёт городские мероприятия, рок-фестивали и авторскую программу на радио.
Потом Комсомольск, естественно, становится тесен, и она переезжает в Москву, где поступает в Литературный институт на факультет поэзии. Но в то время, когда многие ждут от неё книгу, Оля ждёт своего первого сына… Сейчас Тимофею 17, он барабанщик, у него есть пятилетний брат Леон, и вся семья вот уже четыре года живёт во Владивостоке. Ольга освещает темы материнства, феминизма, бодипозитива и депрессии, её супруг — Андрей Ходырев работает тьютором (наставником). Обо всём этом мы говорим в студии нашей редакции. Видеоинтервью можно посмотреть в программе «Двое-на-Амуре».
Колумнистика, книга и голосовой бот
— Сейчас я в основном пишу в глянец, — говорит Ольга – Типа «Космополитен» и «Домашний Очаг». Иногда в интернет-ресурс «МЕЛ», иногда в «Такие Дела». Но больше всего мне нравится писать в издание для родителей «Нет, это Нормально». В основном это колумнистика. Редакторы всех предыдущих изданий меня всегда ругали, что в моих текстах слишком много меня. В итоге колумнистика оказалась тем, что мне удобно делать, потому что я всё пропускаю через призму своей личности, а это как раз то, что требуется в этом жанре. Ещё мне очень нравится заниматься проектом голосового бота про коронавирус. Я руковожу редакцией из 30 профессиональных редакторов, мы создаём вопросо-ответную базу по этой теме: всё, что связано с эпидемией, карантином, ограничительными методами, какими-то изменениями, медицинскими вопросами и так далее. Он может ответить практически на любой вопрос. Как это работает? Человек звонит на «горячую линию», и ему предлагается вариант: поговорить с живым человеком и с ботом. Наш бот очень умный и умеет шутить. Кстати, когда меня попросили прислать резюме, это было самое смешное в моей жизни резюме: я должна была сделать скриншоты своих шуток с Твиттер, Телеграм и FB. Важно было, чтобы у редактора было хорошее чувство юмора. В общем я всех перешутила.
— У тебя не пропало желание вернуться к художественным текстам? Как насчёт книги, долгожданной всеми, кто знает и любит твои юмор и слог?
— Это такая большая боль всей моей жизни… По сути, это то, что я пожертвовала своему материнству. И если я не умру раньше, чем начну писать книги, это случится. На самом деле я пописываю время от времени. Книга называется «Молочные реки и никаких берегов». Несколько кусочков я выкладывала на Facebook. В таком же примерно режиме я пишу книгу про преодоление депрессии, потому что у меня много такого опыта, к сожалению.
Домашние роды
— Андрей, ты можешь рассказать о своём опыте принятия родов? Ты не стесняешься этого?
— Нет. Любое знакомство с новыми людьми или встреча в баре — всё сводится к тому, что я рассказываю о своём впечатлении, которое получил. Когда у Оли начались схватки, я подумал, что это, наверное, тренировочные. Потом она меня будит и говорит, что у неё началось. У нас уже был подготовлен бассейн, и нужно было поменять остывшую воду, подготовить послеродовые инструменты и пеленание, проводить консультации по скайпу с акушерками. Я даже успел пофотографировать Олю, сделать массаж крестца… Всё было очень близко, трогательно, нежно. Очень круто. Есть же такая гипотеза, что дети контролируют процесс и знают, куда выйти, что не женщины ведь детей рожают, они сами рождаются…
— Ну, конечно! Попробовал бы сам!— говорит Ольга
— Но всё произошло очень быстро. Быстрее, чем в книжках.
— Вообще-то, он его упустил. – делится Ольга
— Да, Леон выскользнул в воду, в бассейн. – сказал Андрей — Оля грациозно перемахнула ногой через пуповину, я отдал Леона ей, потом мы ждали, когда родится ещё плацента. Даже когда девушкам в баре рассказываешь этот случай, они в шоке, что ещё и плаценту надо рожать. Потом послеродовый уход, бассейн надо убирать, а Оля ещё разлеглась на борт, вода из бассейна вся вылилась… Короче, это было тяжело. Но главное, что всё происходило в воде, был приглушённый свет, и не было никакой «расчленёнки», которую показывают в ютубах на запрос «Как принимать роды в воде».
Равенство
— Оля, ты освещаешь дела, связанные с ущемлением женских прав. Что такое в твоём понимании феминизм?
— Феминизм – борьба за женские права. Потому что хочется, чтобы в 21 веке женские права были доведены до общечеловеческого уровня. Мы не боремся за права мужчин, хотя в том же вопросе с призывной армией комитет солдатских матерей это практически единственное комьюнити, которое защищает солдат. Наверное потому, что они этих солдат рожают и им не хочется их терять.
— Как твоя феминистская позиция проявляется в отношениях с мужем? Ты не разрешаешь, чтобы за тобой ухаживали или за тебя платили?
— Когда за тобой ухаживают, это приятно. Но есть такие патерналистские жесты (подать пальто, открыть дверь, когда ты сама это можешь сделать) – и мне кажется, это взгляд на женщину сверху вниз, и я этого стараюсь избегать. Я могу сама за себя платить в кафе, я достаточно для этого зарабатываю. Но если речь идёт о заботе… Люди в паре, конечно, заботятся друг о друге в обе стороны, и это нормально. Нет какого-то вечного реципиента и донора, хорошо, когда это двусторонние отношения. С течением жизни представления о любви меняются. Сейчас это воспринимается мною как партнёрство. Рядом человек, с которым тебе комфортно в быту, удобно вместе воспитывать детей, у вас есть схожесть ценностей и вкусов. Я старше, и разница в бэкграундах тоже была, но мы за пять лет попритёрлись.
— Оля, а с Тимофеем вы разговариваете на темы феминизма?
— Конечно. Давно. Как правило, это не начинается так: «Сегодня у нас запланирован разговор об интерсекциональном феминизме». Обычно что-то в мире происходит, все обсуждают, на эту тему заходит разговор дома, и бывает такое, что у Тимофея в его круге общения формируется одно мнение, а в ходе нашей дискуссии он его, так скажем, корректирует. Я считаю удачным воспитание, если тебе удалось привить в ребёнке гуманизм, понимание о равенстве всех людей, всех уязвимых групп (женщин, людей с иной социальной ориентацией, национальных меньшинств)… Ну, а дальше он сам разберётся, мне кажется.
Депрессия
— Она со мной с 17 лет, но об этом я узнала ближе к 30. Первые антидепрессанты я начала принимать в 36, и только тогда я поняла, как чувствуют себя нормальные люди. И мне очень жаль потерянных лет. Конечно же, если бы я сразу начала принимать лекарства, у меня бы очень много лет жизни не выпало бы в никуда. Но тогда не было такой психологической осознанности и подкованности. Всё изменилось после флешмоба «Face of depression» («Лица Депрессии»), доказывающего, что у депрессии нет лица, что человек может улыбаться, но при этом хотеть себя убить или убивать себя. Сейчас уже считается нестыдным ходить к психиатру, тогда даже просто к психологу идти было немножко криповато («жутко» — англ.).
К сожалению, у нас в России невероятно низкий уровень психиатрической помощи. У нас нет никакого государственного регулирования этой области. Огромное количество шарлатанов и врачей, которые однажды в вузе отучились и больше никогда не меняли своих протоколов. Они не знают ни новых препаратов, ни новых схем, не пользуются англоязычными справочниками. А в области психофармакологии всё очень быстро меняется. Появляются совершенно гениальные антидепрессанты, нейролептики, транквилизаторы и прочие прекрасные вещества, которые любого человека поднимут.
— Как чувствует себя женщина во время постродовой депрессии?
— Всё по-разному, это индивидуально. Я могу только про себя сказать. Как будто попала под поезд, переползла на соседние пути и снова попала под поезд. Может, что-то и способно вытащить, но это не тот немножко путь, нужно всё-таки идти по пути фармакологической поддержки и психотерапии. Депрессия – это болезнь. Точно так же, как ты не будешь лечить у психолога диабет, также и депрессию не стоит лечить только у психолога. Фарм-поддержка тоже очень важна. Она на самом деле первостепенна. Сначала лекарства, потом психотерапевт. Каждая седьмая женщина страдает постродовой депрессией. Есть классный проект «Бережно к себе», у них паблики во всех соцсетях, есть книга «Не просто устала» Ксении Красильщик, одной из основательниц проекта. У них есть закрытое сообщество в Facebooke, там тысячи матерей, я одна из модераторов этой команды. Каждый день пропускаю через себя истории женщин, переживающих депрессию.
— Андрей, каково это жить с человеком в депрессии?
— Первое –нужно понять, что это существует. Отвезти, помочь, проконсультироваться с психотерапевтом, с психиатром. Важно, чтобы человеку помогли таблетками. Нужно принять, что человек не просто вдруг начал тупить или обленился и это можно решить каким-то разговором. Есть понятие высокоинтеллектуальной депрессии, когда внешне у тебя всё классно, а на химическом уровне у тебя не всё хорошо в голове, это если бытовым языком объяснять. Приходится много разговаривать, оказывать поддержку, слушать. Но для тебя это тоже не может бесследно пройти. Себя тоже нужно поддерживать. И таблетками, и психотерапией. Приходится переживать привыкание к новым препаратам, откаты, если схема подобрана неправильно, побочные эффекты от таблеток…
— Оля, какой будет твоя книга?
— Я прочитала много книг про депрессию, и ни одна не была тем, что мне бы самой хотелось прочитать в таком состоянии. «Демон полуденный» Эндрю Соломона — это просто мрачняк. В депрессии читать такое нельзя, ты просто выйдешь в окно. Конечно, моя книга будет с юмором. Юмор – это хорошая защитная реакция, ты очень хорошо прокачиваешься, когда находишься в депрессии. Мне бы хотелось передать читателю такое ощущение, как будто я держу его за руку и говорю: я тебя вижу, я понимаю, через что ты проходишь, но в конечном итоге всё у тебя будет хорошо.
