В недавней статье некоторых почему-то задели слова о советских инженерах-рубщиках мяса на рынках, в том смысле, что кто же тогда строил самолёты, ледоколы, подводные лодки, космические корабли, электростанции?
Начнем с того, что СССР как экономическое пространство представлял собой островки благополучия в океане уравниловки, серости и безнадеги. Как правило, все эти сказочные островки относились к военно-промышленному сектору производства. На авиазаводы, судовые верфи атомных подлодок, и прочие оборонные предприятия инженеры всегда требовались и хорошо там зарабатывали. Но вот, к примеру, в Уссурийске не было ЗЛК, а в Чите не было авиазавода им. Гагарина, но инженеры там были, и существовали они в гораздо более скромных условиях: ни тебе северных зарплат, ни повышенных ставок, голый оклад и должность на каком-нибудь фанерном заводе, где станки не менялись с начала 20-го века.
Чтобы понять, что значило для советских людей высшее образование, следует внимательно посмотреть на этих самых советских людей. Первые поколения, которые, собственно, и начинали строительство государства были не избалованы высшим образованием, а зачастую и элементарной грамотностью.
В 20-40-е годы окончить восьмилетнюю школу уже было своего рода достижением. Первые 2 поколения советских людей работали много и, как правило, на тяжелых физических работах. Понятно, что для своих детей они хотели иной участи, и уже к 1960-х годам в мышлении людей старшего поколения сформировалась мечта, мол, мы поработали, вкалывали, как ездовые собаки, так пусть хоть наши дети в начальники выйдут.
Таким образом, в советском обществе закрепилась неправильная мотивация для получения диплома. Правильно было бы учиться для того, чтобы созидать, создавать материальные и научные ценности. А советские граждане стремились в вузы, чтобы не работать руками. Чувствуете разницу? Разница, в общем-то, колоссальная и меняющая базовые ценности общества, — получение образование ради статуса, но не ради созидания.
Государство в СССР имело огромные возможности и средства, государство создавало тысячи рабочих мест, от которых стране не было никакой пользы, одни убытки. Но чтобы занять это место, надо было получить высшее образование. К примеру, система ковала ежегодно армию инженеров и ученых, которых распределяли по всевозможным НИИ или КБ. Сколько из них действительно были нужны науке, сколько из них разработали что-нибудь действительно ценное?
Многие всю жизнь провели в таких вот никчемных НИИ и КБ, целыми днями торчали в курилке, травили анекдоты про Брежнева, и стреляли у коллег трояк до получки. Влачили, так сказать, существование советского инженера.
Вот потому-то мы до сих пор пожинаем эти плоды советского однобокого высшего образования, когда наши инженеры могли построить атомную подлодку, но были не в состоянии произвести микроволновку или кофеварку. Потому как не было ни мотивации, ни конкуренции. Если даже и производили телевизор, то по качеству, дизайну и прочим параметрам он не выдерживал конкуренции с зарубежными аналогами, хотя потребитель все равно его покупал, ну а куда он денется с подводной лодки в тотально закрытой стране?
И если ты учился только ради того, чтобы не заниматься физическим трудом, чтобы как-то потеплее «устроиться» в этой жизни, то именно поэтому и не приходится удивляться тому, что в подавляющем большинстве своем ни советские, ни российские дипломы в западных странах не котируются. Никакой в них ценности нет. Там принято ценить реальные знания и навыки, умение работать созидательно.
Советские, и теперь уже российские родители продолжают настаивать, чтобы дети поступали в вузы за бесполезными, по сути, дипломами. Для многих наших сограждан высшее образование воспринимается практически как социальная норма, а не эксклюзив. А потом общество получает свежеиспеченного инженера, который жалуется президенту, что его сокращают, что он вынужден крыши красить, и вообще, он вовсе не инженер, а поэт тусовки Дома культуры, и валите все к едрене фене.
Здесь еще проблема в том, что развитие общества не стоит на месте, люди меняются, и если в 1920-х годах многие из молодых людей с шашками наголо были готовы умереть за светлое коммунистическое будущее, то уже в 1970-80-х годах такой героической молодежи сильно поубавилось. Нет, наверное, среди молодежи были личности похожие по мировоззрению на бабушку Агнессу Ивановну, персонажа фильма «Курьер», которая говорила:
— У нас прекрасная молодежь. Можно сказать, героическая. Я каждый день смотрю телевизор и уверяю вас, что очень хорошо знаю нашу молодёжь.
А героическая молодежь (особенно городская) не хотела служить в Советской армии, и поступление в вуз было одним из относительно честных способов уклониться от военной службы.
Молодежь цинично хотела быть поближе к распределителям материальных благ, и потому вступительный конкурс в 1979 году на факультет ПГС (промышленное и гражданское строительство) Комсомольского-на-Амуре политеха был не то чтобы нулевым, а, скорее, минусовым, абитуриентов принимали едва ли не с «волчьим билетом», и на экзаменах сами преподаватели завышали оценки, чтобы балбес мог поступить в вуз и стать инженером. И в тоже время конкурс в Институт советской торговли во Владивостоке был как в МГИМО, вот о чем это говорит? О том, что советские люди конца 20-го века генетически устали от коней Буденного, ракет и телогреек, и хотели материальных благ. В общем, все как утверждал господин Воланд:
— Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…
