Так называется последний исторический роман комсомольского писателя Геннадия Хлебникова (1915 – 2006). Он повествует о Гражданской войне на Дальнем Востоке и представляет в новом свете известных участников тех событий – Якова Тряпицына и Нину Лебедеву.
ДОСТУПНА АУДИОВЕРСИЯ МАТЕРИАЛА ⬆
Два Хлебникова
Советский и несоветский Хлебников – это как будто два разных писателя. Первый работал на пропаганду официальной истории, второй сумел написать и то, чему, безусловно, сам был очевидцем, являясь первостроителем с 1934 года. Писатель рассказал о воровстве и круговой поруке, о мародёрстве начальников и коррупции, о заключённых и многих неприглядных вещах. Когда же он говорил правду? Может быть, талантливый писатель просто следовал веяниям времени и писал то, что от него ждали? Эти вопросы я стал задавать себе чаще после прочтения романа «Амурская трагедия».
О Якове Тряпицыне я писал уже неоднократно и имел время ознакомиться с информацией от разных источников, чтобы составить относительно реальную картину тех трагических событий в Приамурье. И с тем, что изобразил Геннадий Николаевич в своём романе, эта картина не состыковалась.
Патриот или бандит?
Репутация Тряпицына до сих пор остаётся скорее негативной. На вопрос, кем же был Яшка Тряпицын – бандитом или героем, – никто полноценно не ответил. Но Хлебников отвечает сразу же, в предисловии, посвящая книгу 80-летию со дня трагической смерти истинных героев, патриотов России.
Впрочем, писатель не нашёл понимания в этом вопросе даже среди своих коллег, в большинстве своём не поддержавших такое определение. Долгие десятилетия в обществе господствовала другая версия: Тряпицын – анархист, отклонившийся от основ советской власти, виновник гибели мирных жителей Николаевска. Приведу цитату от писателя Якова Дейча:
«В городе царствовал ужас. Избиения продолжались. Людей, как баранов, выводили на Амур, сажали в баржи и кунгасы, вывозили на середину Амура и здесь кололи штыками, рубили шашками и топорами, били по голове колотушками для рыбы и сбрасывали в воду. По распоряжению Лебедевой выдавали из тюрьмы женщин и девушек партизанам – на потеху… Тряпицын сказал, что оставит японцам пустыню – без жилищ и без людей. Город замер, видя, что пришёл последний час и пощады никому не будет».
Любовь и смерть
Думаю, что Яков и Нина были не бандитами, а идейными революционерами: он – анархист, она – левая эсерка. Но в армии Тряпицына было немало уголовных личностей, в том числе и в его ближайшем окружении – Лапта, Биценко, Рыжов, Нехотин и т.д. Партизанский командарм считал их полезными в военном деле, а с преступлениями полагал разобраться позже, в мирное время. Тряпицын был крайне популярен именно тем, что предлагал объединиться для победы над японскими интервентами всем слоям общества, кому небезразлична судьба Родины. Потому и подошла к Николаевску двухтысячная армия, изначально насчитывавшая лишь несколько десятков партизан.
Но Хлебников не пишет о бандитах в армии Тряпицына, лишь немного намекая на некоторое своеволие одного из его помощников, Лапты. Зато очень красочно описывает историю отношений Якова и Нины. Да, война в Приамурье действительно соседствовала с любовью её героев. Ему 23, ей 21, оба революционеры, мечтающие о счастливом будущем для своей страны. Нина Лебедева была женщиной, сочетавшей в себе красоту и ум, поэтому и стала Якову женой и соратницей. Она носила рубиновые серьги, играла на гитаре и хорошо пела.
«Ты будешь любить меня всегда-всегда? – шептала Нина. Я буду любить тебя всегда, до гроба, у нас будут дети, – отвечал Яков. Нина глядела в глаза Якова, тесно прижавшись к нему, и не могла освободиться от наваждения нависшей беды над их неустроенной любовью в окружении торжества смерти и злобы. Любовь и смерть…»
Не лучше и не хуже
В чем же обвинили Тряпицына на так называемом суде 103? В диктаторстве, отклонении от основ советской власти, в уничтожении мирного населения. При этом он не отрицал, что был диктатором, и не шёл по программе большевиков. Но мирное население, по его мнению, не уничтожалось вообще, а уничтожалась только «известная часть – контрреволюционный элемент».
Историкам известно, что к методам беспощадной, не знающей компромиссов борьбы прибегали почти все революционеры на Дальнем Востоке и в России в целом. Расстрелы без суда были обычным явлением. В том числе и в своей революционной среде. Подозрения в заговорах, мятежи, собственная контрразведка, расстрелы командиров – всё это также было в практике борьбы за светлое будущее.
Так, Тряпицын арестовал по подозрению в заговоре коммуниста Будрина, которого при отступлении из Николаевска расстрелял вместе с его 16-летним сыном. Об этом Хлебников также не пишет. Более того, Будрин у него не погибает, а продолжает далее участвовать в сражениях.
Сожжённый город
Также Тряпицын у Хлебникова не отдаёт приказа сжечь Николаевск, мародёрством и поджогами у него занимаются «соколинцы», или «сахалы», то есть бежавшие с Сахалина каторжники. Что же на самом деле привело к уничтожению города? Этому предшествовал «Николаевский инцидент». Таким инцидентом вполне можно называть вероломное нарушение японским гарнизоном перемирия и нападение на партизан, которое было отбито с большим трудом и жертвами. Официальная историография считает инцидентом последовавшее при отступлении уничтожение пленных японцев.
Японское правительство после этого развернуло активные боевые действия на всём Дальнем Востоке, напав на Красную армию в Хабаровске, Владивостоке и других городах. Также японцы использовали инцидент для оккупации северного Сахалина, обосновывая это необходимой защитой от зверств «большевиков». В качестве мести за уничтоженный гарнизон к Николаевску была направлена 20-тысячная армия. Тряпицын понимал, что не сможет противостоять вторжению, поэтому принял решение эвакуировать население и сжечь город.
Данная тактика в военной истории не редкость. Обусловлена она желанием не оставлять противнику материальной базы для дальнейшего наступления, а также демонстрацией решимости противостоять врагу. Но у Хлебникова Тряпицын не собирается оставлять Николаевск, а наоборот готовится к его обороне, и только под давлением вышестоящего командования объявляет эвакуацию населения и отвод армии.
Тряпицын и Лебедева, безусловно, запрашивали помощь частей Красной армии для обороны Николаевска, но им было отказано, так как действовала политика «буфера» и непротивления японским войскам. Тряпицын считал большевиков виновниками разложения армии, которая, по его мнению, была настолько мощна, что могла ликвидировать всю японскую интервенцию.
Интервенты
В 1918 году военные силы 14 иностранных держав вмешались в Гражданскую войну на стороне белого движения. Интервенты взяли под контроль немалую часть бывшей Российской империи и разграничили зоны интересов на территории нашей страны.
Почему это произошло? В первую очередь, страны Антанты посчитали предательством со стороны союзнической России выход из общей войны. Утверждалось, что власть в стране захватила прогерманская партия, действовавшая в интересах противника. Поэтому вторжение оправдывали военной необходимостью. Так же мировые державы расценили большевистский переворот 25 октября 1917 года: признали незаконным и выступили на стороне всех антибольшевистских сил.
Японская интервенция на Дальнем Востоке вызвала патриотический подъём самых разных слоёв населения. В январе 1918 года японцы заняли Владивосток, обосновав это «защитой интересов и жизни, проживающих на российской земле японских подданных». При этом утверждалось, что Япония «не будет вмешиваться в вопрос о политическом устройстве России». По факту же интервенты попытались создать буферное государство под протекторатом Японии, связавшись для этого с белым атаманом Семёновым. Видя, что население отказывается подчиняться диктату, уходя в партизаны, японцы начали применять тактику сожжённых деревень, заподозренных хотя бы в сочувствии сопротивлению.
Служить надо – Родине
Думаю, что призывами к патриотизму и объясняется в первую очередь политический успех Тряпицына. Между собой он предлагал разобраться после изгнания врагов с дальневосточной земли. «Служить надо Родине, чтобы не дать растащить ее по кусочкам. Белые, красные, зеленые, интервенты всех мастей… Была бы жива Россия и народ наш, а как нам жить, додумаемся. По своему уставу жить станем» – так устами одного из героев романа выражается позиция Якова и Нины.
Для большевиков патриотизм не был идеологическим козырем: они выступали за интернациональную классовую солидарность. Однако уже в советско-польской войне 1920 года они сделали для себя неприятное открытие, что национальное часто оказывается выше классового. Это стало проявляться в ранее надёжных польских товарищах.
Какими бы целями ни оправдывали чужестранцы своё вторжение, для местных жителей они были врагами. Это понимал Яков Тряпицын, считая, что патриотически настроенная Красная армия сможет одержать победу над Японией. Но для большевиков в 1920 году более актуальной была война с Польшей за Украину и Беларусь, да и достаточного политического веса на Дальнем Востоке у них ещё не было.
Жертвы мятежа
Поэтому и случилась буферная Дальневосточная республика, против создания которой выступал Тряпицын. Сам Яков с соратниками стал жертвой заговора и мятежа, который попытались оформить, как законный суд, но который, конечно же, таковым не был. Многие обвиняемые на этом суде даже не знали, в чём их обвиняют. В результате, кроме Тряпицына, расстреляли и беременную Лебедеву, а также два десятка их соратников. Останки не захоронены по человеческим обрядам по сей день.
Тряпицынцы, конечно, не были такими «белыми и пушистыми», как их изобразил Геннадий Хлебников, но еще более «непушистыми» оказались большевики. В разобщённом обществе и гражданской войне, когда каждый готов на всё ради достижения своих целей, выжить и победить, к сожалению, удалось тому, кто не остановился ни перед какими моральными принципами.
Роман «Амурская трагедия» все же стоит читать, хотя бы ради красивой истории войны и любви в нашем Приамурье.
