Колбаса! Как много в этом слове для сердца русского слилось! Как много в нем отозвалось!
Это был не просто продукт, а своего рода символ советского строя, луч света в темном царстве тотального дефицита. Колбаса числилась в списке обретений, ради которых советские люди уезжали за границу, многим известно, что эмиграция четвёртой волны (1987 – по наст. время) получила наименование «колбасной эмиграции».
В советское время за продуктом самого что ни на есть повседневного употребления зачастую приходилось ездить в другие города и выстаивать километровые очереди. В народе даже существовала загадка: «длинная, зеленая, пахнет колбасой». Ответ: электричка из Москвы.
Колбаса стала предметом культовым, можно сказать, мистическим. Достаточно вспомнить как в наше время, когда колбасой уже вроде бы никого нельзя удивить, именно на колбасе погорел не кто иной, как экс-министр экономического развития Алексей Улюкаев. «Корзинка с колбасой» от президента «Роснефти» Игоря «Иваныча» Сечина упоминается в расшифровке переговоров Сечина и Улюкаева.
Воспоминания советских людей также неразрывно связаны с колбасой.
Мое детство прошло в далекой глубинке. Помню прекрасно, что было только 2 сорта колбасы: по 2 руб. 20 коп.- Докторская, и по 2 руб. 90 коп. Название ее не помню, потому что казалось — дорого, не покупали. Да, была еще ливерная колбаса по 72 копейки. Но ее почти никто не покупал, кроме старичков. Когда я приехала после 10 класса поступать в Ленинград, витрины с 5-6 сортами колбасы произвели просто неизгладимое впечатление. У нас тогда уже были введены талоны, и давали по 1 кг колбасы на месяц каждому родителю. На детей талоны не давались.
А летом 1989 года мы поехали со студенческим театром по городам ГДР, в первом же магазине одна из девчонок упала в обморок. Мы потом посчитали: на витрине было 76 сортов колбасы.
В сентябре прошлого года в Челябинске произошел любопытный случай, во время ремонта в родильном доме областной клинической больницы №3 города Челябинска рабочие нашли бутылку с запиской от плотников, датированной 1980-м годом. Она хранилась в дверном косяке с момента строительства здания.
«Зарплата плотника пятого разряда 180-200 рублей в месяц. С продуктами вроде бы ничего, а вот мяса мы не видим годами. Наш руководитель, Брежнев, отправляет все за границу неграм Камбоджи, Индии, Ирана, Кореи. В общем, жить не очень легко. В мире неспокойно», — написали строители, возводившие больничный корпус.
Повеселили негры Камбоджи и Кореи, ну да, спишем оговорку на эмоциональность советского рабочего. Однако ж, в самом деле, в стране победившего социализма с мясными продуктами, в том числе и с колбасой были реальные проблемы. Голодать не голодали, в советских гастрономах — стандартный продовольственный набор в лучших лагерных традициях: картошка, макароны, молоко, хлеб, консервы. Неплохо кормили в рабочих столовках, особенно на оборонных предприятиях, 30-50 копеек обед, два горячих, салат, компот.
А вот на городском рынке по вполне себе рыночным, сиречь капиталистическим ценам свежее, отборное мясо и прочие мясные деликатесы продавались в изобилии, но чтобы питаться только с рынка, рабочему следовало отдавать всю зарплату, потому и ходили на базар чаще по выходным, побаловать себя дефицитными продуктами. К тому же сами рынки были разными, понятно, что на Юге страны они были более богатыми в плане ассортимента, нежели рынок на улице Кирова Комсомольска-на- Амуре. Опять же благосостояние советских людей было неоднородным, очень прилично жили москвичи, жители республик СССР, особенно прибалтийские, тогда как в иных районах Центрального Нечерноземья РСФСР в конце 20-го века разве что только на лошадях поля не пахали. Хорошие воспоминания о советской власти сохранили разного рода номенклатурные начальники, которые и с дефицитом практически не знали проблем, да еще и подворовывали.
Году так 1983-м на одном из собраний рабочих завода им. Ю.А.Гагарина выступил представитель заводской партийной организации, который долго и нудно вещал о тяжелой международной обстановке, социалистическом пути развития страны и все такое. После собрания я задал ему вопрос, почему в городе есть свой мясоперерабатывающий комбинат, а в магазинах нет обычной колбасы?
— Очень тяжелая международная обстановка, — ответил он. – У нас много друзей, мы многим помогаем.
Короче, я так понял, за ради дружбы с Анголой всем нам надлежало грызть дохлую лошадь в овраге. Социализм или колбаса, вот в чем вопрос, сказал бы по такому случаю товарищ Гамлет.
Колбаса в магазинах Комсомольска, разумеется, была, хотя и поставлялась с перебоями, один-два вида вареной, в кооперативных магазинах, которых на весь город было едва ли более двух-трех, продавалась полукопчёная колбаса. За дефицитными продуктами некоторые комсомольчане ездили закупаться в поселок Горный, где согласно специальному снабжению ГОКов ассортимент продовольствия в магазинах был более разнообразным, нежели в обычных городских гастрономах. В общем, все, как и поведали нам строители в письме 1980-х годов, жилось советским людям не очень легко, да и мире было неспокойно.
Что касается извечного конкурента Хабаровского края города Владивостока, так он во все времена выглядел зажиточнее Хабаровска и уж тем более Комсомольска. В советское время в городе работали несколько кооперативных магазинов «Дары тайги», в которых горожанам предлагалась полукопченая колбаса двух видов: «одесская» и «краковская» по цене 8-9 руб./кг., немалые цены по тем временам. И, тем не менее, в магазинах за «полукопченкой» всегда стояли многометровые очереди, оно и понятно, все-таки портовый город, многие жители работают в море, часто бывают за границей, прилично зарабатывают, денег – куры не клюют, а потратить не на что. Да и что такое несколько магазинов на почти миллионный город?
3 июля 1985 года, в год 125 -летия со дня основания города Владивосток был награжден орденом Ленина, как было заявлено официально «за исключительные достижения и успехи в области экономического, научно-технического и социально-культурного развития советского общества, повышении эффективности и качества работы, за выдающиеся заслуги в укреплении могущества Советского государства, братской дружбы народов СССР». Честно сказать, горожане так и не поняли, в чем заключались исключительные достижения и успехи. Город Владивосток образца 1985 года был неухоженным, обветшалым, куда не зайдешь, везде дичайшие очереди, будь то в ГУМе, или пельменной.
Мероприятие по случаю торжественного вручения городу ордена Ленина было решено провести в краевом Драмтеатре. Волонтеров в те времена не существовало, потому проблему с обеспечением организационной подготовки традиционно возложили на безропотных студентов. В актовом зале ДВГУ собрали группу из 30 человек, и объявили, что в 15:00 они должны быть в Драмтеатре. Форма одежды: черный низ, белый верх. Командовать парадом и присматривать за работой студентов поставили зам. декана некоего факультета и пожилого сотрудника КГБ. Первый был явным холериком, второй столь же явным пофигистом.
По прибытию в Драмтеатр студенты занялись подготовительными работами, и если парни таскали столы, кресла, трибуну, волокли из запасников бюсты Ленина, то девушки комплектовали открытки, ленточки и прочую праздничную полиграфию. С работой справились на удивление быстро. В течение часа реквизиты к торжественному мероприятию были подготовлены, оставалось только ждать прибытия официальных лиц и приглашенных гостей, ветеранов войны и труда, известных горожан.
В ожидании начала мероприятия, студенты откровенно маялись без дела в зале театра, болтали о том о сем. Как вдруг студент-биолог Толик встрепенулся, и сказал, что чует запах колбасы. Надо сказать, что в студенческом общежитии Толик был личностью в некотором роде легендарной, поскольку обладал феноменальным даром чуять еду на стратегическом расстоянии. Со времен Михайлы Ломоносова, который, как известно, пришел к учебе с рыбным обозом, радарные способности обнаружения пищи являлись архиважными для любого студента, наряду с навыком халявы и знаниями беспроигрышных примет на успешную сдачу экзаменов.
За свои выдающиеся способности по части улавливания, в какой комнате что готовят, и «падению на хвост», в смысле ловкого внедрения в застольную компанию, Толика уважительно звали Джульбарсом.
Одно время в студенческих кругах всерьез рассматривалась гипотеза, что если Толика поместить в блок управления межконтинентальной ракеты на полигоне западного района страны, а на Камчатке поставить корзинку с бутербродами, то ракета достигнет цели как по натянутой струне, точно в яблочко, то есть в корзинку.
Отправившись на поиски источника запаха колбасы, Толик вскоре вернулся и объявил, что на первом этаже, в фойе театра открыли буфет с умопомрачительным ассортиментом бутербродов. Здесь уже заволновались все студенты. На свою беду зам. декана куда-то исчез, а пожилой чекист то ли подзабыл, что значит голодный студент, то ли ему было все равно, но на просьбу волонтеров, можно ли перекусить в буфете, он дал добро. Почему бы и нет?
Руководствуясь атавистической, в какой-то степени мистической наследственностью студенты мгновенно выстроились в боевое войсковое подразделение в виде тупоконечного клина, в словаре Даля именуемого «строй клином, кабаном, кабаньей головой, для пролома рядов, для нападения». Само собой, возглавлял строй Толик-Джульбарс.
К буфету отряд студентов подходил, как крокодил подходит к раненой, и потому обреченной антилопе, — ступая осторожно и медленно, как бы не веря своему счастью.
Увидев студентов, буфетчицы тревожно было встрепенулись, но тут же обмякли, британские ученые не дадут соврать, взгляд голодного студента парализует даже кобру.
Спустя пару минут, в буфете начался колбасный Армагеддон. Бутерброды закупались десятками, часть спешно поедалась тут же, за столиками, часть заботливо упаковывалось для дальнейшего продолжения банкета в общаге. Ассортимент действительно был умопомрачительным, некоторые мясные деликатесы, такие как буженина, карбонад, окорок лицезрелись студентами впервые в жизни. Что касается цен, то они были как в стране победившего коммунизма, бутерброды предлагались практически даром.
Минут через десять в разложенных на витрине бутербродных залежах уже зияли обширные лакуны, но в этот момент за стеклянной стеной буфета мелькнул взлохмаченный силуэт зам. декана. Видок у него был как у полубезумного изобретателя Эмметта Брауна в фильме «Назад в будущее».
— Кто разрешил?! – закричал он. – Немедленно уберите студентов, они все сожрут!
Старый мудрый чекист смекнув, что дал маху, стремительным домкратом изменился в лице и мгновенно исчез. Впрочем, дать маху – для провинциальных чекистов обычное дело, на периферии они чаще всего только этим и занимаются.
Студентов выпроводили из буфета, но было поздно, Карфаген пал, гостям мероприятия по большому счету оставалось довольствоваться изрядно потрепанным бутербродным ассортиментом, чаем и кофе.
Спустя час Владивостоку наконец-то вручили орден, секретарь крайкома партии Дмитрий Гагаров на радостях душил в объятиях тщедушных вьетнамских делегатов. Сытые и счастливые студенты яростно аплодировали, и только что не орали: «Окорок на веки веков! Окорока в капитаны»!
